Я мысленно поздравила всех участников процесса с первым успехом. По крайней мере свои полномочия в зале заседания «курицы» выучили. Уже хорошо.

– Я адвокат Марк Трезвонский, представляющий в данном судебном заседании интересы всех трех истиц, – представился человек, которого я бы предпочла не видеть.

Больше всего мне хотелось вцепиться Трезвонскому в его наглую физиономию, после всего того, что он сотворил с Мироновым. За прошедшие полтора месяца Виталий похудел и поседел, так что вся эта история, которая через два дня должна была прийти к логическому концу, сказалась на его здоровье не лучшим образом.

– Шутов Валентин Аркадьевич, ответчик по делу, – медиамагнат был краток.

– Артем Павлов, представитель ответчика, адвокат.

Что ж, модный дорогой юрист тоже не растекался мыслью по древу. Все документы, подтверждающие сделанные заявления, уже переданы суду, и сейчас Дима внимательно их изучал, сверяя паспортные данные и договоры об оказании юридических услуг.

Конечно, момент открытия судебного заседания – это не просто формальность, а важный ритуал, подчеркивающий значимость правосудия и поддерживающий раз и навсегда заведенный порядок в зале суда. Так что установление личности участников, даже если их физиономии по пять раз на дню мелькают по телевидению, все равно важный момент, который нельзя пропустить.

Далее Дима, также в соответствии с порядком ведения судебного заседания, кратко напомнил участникам процесса об их правах и обязанностях, предусмотренных процессуальным законодательством. Лика, Ника и Мика в этот момент откровенно скучали. Похоже, слова о праве на защиту, праве давать показания на родном языке, представлять доказательства и заявлять ходатайства ни о чем им не говорили. С тем же успехом Дима мог говорить на китайском.

– Есть ли у сторон отводы к судье, секретарю судебного заседания или заявленным адвокатам и экспертам? – поинтересовался Дима.

– Да начинай уже, – лениво хмыкнула Мика Блох, то есть Мария Николаевна Суворова, конечно. – Чего кота за причиндалы тянешь?

Зал зашумел, подобное обращение к судье считалось верхом неприличия. Судебное заседание – вовсе не место для фамильярности и вольностей, к которым привыкли эти кумушки в своей повседневной жизни. По этикету судебного обращения каждую свою фразу участники процесса должны начинать словами «Уважаемый суд».

Дима снова сделал соответствующее замечание и перешел к рассмотрению дела по существу. Первое слово, разумеется, дали истицам, чтобы они сформулировали свои требования к ответчику, обосновали их и предоставили соответствующие доказательства. За явной неспособностью дам четко формулировать свои мысли вместо них слово взял Трезвонский.

Собственно говоря, ради этого момента я и пришла сегодня на заседание, отложив свои собственные дела. Хотя Костя Таганцев и говорил мне, что Варвара отказалась от услуг Трезвонского и на послезавтрашнее заседание по их с Виталием разводу придет сама, я не до конца в это верила. Мне хотелось посмотреть на то, как будет держаться Трезвонский, чтобы быть готовой к возможным неожиданностям.

Ничего предосудительного в этом нет. Заседание по делу Шутова открытое, в зале находились не только представители прессы, но и многочисленные зеваки. Еще бы. Скандал с Шутовым был публичным, а потому вызывал огромный резонанс.

Трезвонский сухим профессиональным тоном повторил исковые требования. Все три истицы считали себя гражданскими женами Шутова, подтверждением чего являлись их дети, рожденные от медиамагната. У Лики Смайл их было двое – четырехлетний сын Владимир, которого она, вскакивая с места и перебивая Трезвонского, называла Волик, и двухлетняя дочка Ольга, именуемая матерью Лёликой. Ника Стар воспитывала восьмилетнего сына Шутова, которого в честь отца назвала Валентином, а у Мики Блох год назад родилась дочь Эльвира.

– Моя доверительница Лидия Веселова приехала в столицу совсем юной девочкой, – трагически расписывал судьбу Лики Смайл Трезвонский. В голосе его слышался такой надрыв, что я ощущала себя в зале провинциального театра. – Уважаемый суд, вы знаете, сколько соблазнов таит в себе большой город. Его огни способны поразить неопытное воображение, заставить поверить в чудо, купиться на любые, самые удивительные обещания и совершить кучу необдуманных поступков.

Боже мой, что он несет? К чему весь этот глупый пафос? Я просто не верила своим ушам. То, что делал в суде Трезвонский, выглядело, как минимум, непрофессионально.

– Тяжелая судьба заставила мою доверительницу устроиться на работу в массажный салон. К концу рабочего дня у нее руки болели от непосильного труда, но каждый день она снова и снова вставала к массажному столу, чтобы продолжить свой нелегкий, но благородный труд.

– А больше у нее ничего не болело? – ухмыльнулся со своего места Шутов. – Бордель это был, а не массажный салон. Точнее, два в одном, разумеется. Она со мной в первый же день переспала и со всеми остальными делала то же самое в надежде устроить свою жизнь.

– Ответчик, я делаю вам замечание, – ровным голосом предупредил Дима. – Вы сможете сказать все, что считаете нужным, когда до вас дойдет очередь. Представитель истца, продолжайте.

Шутов замолчал, покрутив головой и хорошенько растерев шею. Да, не всякий массаж идет впрок, что тут еще скажешь? Трезвонский горделиво приосанился.

– Моя доверительница устроилась на работу в этот массажный салон ровно за неделю до того, как ей попался в качестве клиента господин Шутов. Она была совсем еще неопытной и не смогла отказать ему в его грубых мужских притязаниях. После этого последовало еще несколько свиданий, которые моя клиентка расценила как знак серьезных намерений со стороны господина Шутова. Уже через две недели они совместно жили, о чем имеются многочисленные свидетельства.

Трезвонский передал судье папку с этими самыми свидетельствами.

– Да не жили мы вместе, – снова не выдержал Шутов. – Мы в Париж слетали на три дня, потом в Рим на неделю. Потом я ей квартиру снял, а сам появлялся там периодически. Не чаще раза в месяц.

– Ответчик, я делаю вам второе замечание, – сказал Дима, а Артем Павлов нагнулся к Шутову и начал что-то жарко ему говорить.

– В результате этой связи госпожа Веселова четыре года назад родила сына Владимира, а два года назад дочь Ольгу. Оба ребенка записаны на фамилию Шутова, имеют отчество Валентиновичи, что является еще одним доказательством того, что ответчик фактически видел в гражданке Веселовой свою жену.

– Ничего это не означает! – взвилась Ника Стар. – У моего сына тоже отчество Валентинович и фамилия Шутов. И я его на четыре года раньше родила. И меня Валя тоже возил в Париж и Рим, так что это я его жена, а не эта вот прошмандовка.

– Кто прошмандовка? Я? А ты кто? – взъярилась Лика Смайл и, недолго