— Я бы никогда не смог обращаться к любой девушке так невежливо. Так просто не делается.

— Не делается? — она потянула за еще один колтун, от этого его голова неловко склонилась на бок. — Бред, сэр!

— Такое принято только в круге семьи.

— В круге вашей семьи? — она отпрянула на шаг, поймала его взгляд и погрозила гребнем у его носа. — Если бы я была возле круге вашей семьи, я была бы не выше посудомойки. И меня звали бы только: «Сюда, девчонка!». Если бы вообще меня замечали.

Он посмотрел на нее. Хоть его волосы начинали выглядеть аккуратнее, его борода все еще была массой колтунов. Но ей показалось, что она увидела, как его губы изогнула улыбка.

— Вряд ли вас можно не заметить.

Она быстро зашла за его спину, стала работать гребнем рьяно и не дала ему увидеть жар, приливший к его лицу.

— Вы про волосы, я так понимаю. Да, голова пылает как факел. Боггарты, я бы чаще всего прятала их под платком! Я вообще-то скромная, сэр, хотя вы можете не верить.

— Скромная. Да, я уверен в этом, мисс Бек.

Она фыркнула и отложила гребень. Пора было напасть на бороду. Она начала с ножниц, хотя тут помогли бы больше садовые ножницы. Когда она отрезала бороду как можно сильнее, она нанесла мыло кистью и стала осторожно скрести бритвой. Пока она работала, ее глаза расширились. Каждое движение лезвия убирало участок волос и открывало больше шрамов на его щеках, челюсти и шее.

Он и говорил, что будет хуже, чем она ожидала. Его кожа была паутиной шрамов, многие из них были старыми, бледными, но были и красные и пурпурные, выпуклые на бледной коже. Шрамы странно тянули за уголки его губ, искажали форму носа, ушей и лба. Она все еще видела призрака мужчины с портрета, но он смотрел словно из-за искаженного стекла. Может, ей стоило оставить немного бороды для прикрытия.

Но нет. Нужно было убрать все.

Когда она подняла его голову, чтобы лучше доставать до шеи и горла, он скривился.

— Сейчас точно не двигайтесь, сэр, — сказала она. — Я бы не хотела добавить вам порезов. Хотя одно хорошо: вы и не заметите! — она захихикала, а потом убрала бритву и щелкнула пальцем по его уху. — Это шутка. Если не можете посмеяться над собой, то зачем это все? Или хотите, чтобы я притворилась, что вы не выглядите так, словно спите каждую ночь на кровати из шипов.

Он посмотрел ей в глаза. Теперь куст волос пропал с его лица, и она видела выражение лица — и он не злился, не был раздражен или печален. Он был напуган. Даже потрясен.

— Да, это еще одна шутка, — Нилла закатила глаза. Она закончила, а потом отошла и закрыла бритву со щелчком. — Вот, сэр. Готово. Было так ужасно?

Мышцы его горла двигались, словно ему было сложно сглотнуть. Одна серебристая ладонь робко ощупала его челюсть и горло, хотя это был призрак почти забытой привычки, чем что-то еще. Она была уверена, что он ничего не ощущал теми пальцами. Шрамы вокруг его рта потянули за уголки, когда он скривился.

— Это… кхм, — он кашлянул и попробовал снова. — Это немного… кхм…

— Болит? — подсказала Нилла. — Не переживайте, сэр! У меня кое-что есть, — она подошла к столу, вернула лезвие в шкатулку и выбрала одну из бутылочек лосьона. Когда она открыла ее и ощутила запах роз, почти пьянящий своей силой, она отпрянула, моргая, а потом быстро налила немного на ладонь.

Потерев ладони, она подошла к магу и снова встала перед ним.

— Опустите руки, — сказала она, и он опустил ладони на колени. — Замрите.

Она не медлила в этот раз. Она втерла лосьон в его кожу, ее пальцы обводили твердые изгибы шрамов без пауз. Он не поднимал взгляда при этом, смотрел на свои колени. Но она видела, как его ноздри раздулись от вдоха.

Осознание ударило по ней, и Нилла замедлилась и чуть не отпрянула. Наверное, его трогали впервые за пятнадцать лет.

Сколько было магу Сильвери? Гаспар говорил, что они учились вместе, а Гаспару было под сорок. Сильвери, наверное, был того же возраста, но белые волосы делали его старше. Теперь эти волосы были уложены, и она видела его лицо… Нилла нахмурилась, пока нежно гладила его скулы. Было невозможно сказать из-за шрамов, но он не выглядел намного старше юноши с портрета.

Она поняла, что ее ладони замерли. Она стояла, прижимая ладони к его лицу, и думала:

«Проклятье! Как можно быть такой глупой?».

Ее почти ничто не разделяло от него. Он не мог помешать ей быстро поцеловать его. Если бы она нанесла Сладкие сны до того, как он спустился, она бы использовала этот шанс. Он был бы напуган, да. Он отреагировал бы, возможно, жестоко — она вспомнила удары Гаспара — но он оказался бы на полу, стал бы беспомощным через минуту. И она могла бы подняться по лестнице, обыскать его комнату, найти книгу…

Было бы так просто.

Ее взгляд был прикован к его рту несколько секунд. Она подняла голову, он смотрел ей в глаза. Жар вспыхнул на ее шее.

Она опустила ладони и быстро попятилась, скрывая смущение за хитрой улыбкой.

— Готово! И вы такой милый, как только могут сделать смертные ладони, если можно так сказать.

Он встал. Плотная мантия сложилась складками, длинные рукава опустились и прикрыли ладони. Капюшон вернулся, но расчесанные волосы лежали на широких плечах. Он был высоким, а в темном пространстве казался еще выше. Выше и страннее. Нилла привыкла к растрепанному хозяину дома за две ночи. Тот мужчина вызывал тревогу. На этого мужчину было тяжело смотреть. От вида тех шрамов она ощущала призрак боли на своей коже.

Но сияние огня и сгущающиеся тени вечера смягчали резкие линии, и он выглядел человечнее. Почти нежно.

— Мисс Бек, — слова загудели в его груди. — Я…

— Вы не должны меня благодарить, — ее голос был бодрым. Слишком бодрым. Он слышал напряжение за ним? — Правда. Это было не сложно.

Он посмотрел на нее. Она снова видела мужчину с портрета, глядящего сквозь маску неровных линий. Нежность пропала, и Нилла вдруг ощутила себя уязвимо. Она две ночи провела под крышей этого мужчины, и он не навредил ей, как и обещал. Но могла ли она доверять ему после такого короткого знакомства?

Она выдерживала его взгляд, не давая себе отвести взгляд. На баночку Сладких снов, скрытую за припасами с кухни.

Он пошевелился. Нилла напряглась, и ее ладони стали кулаками. Но он не двигался к ней. Вместо этого он низко и грациозно поклонился. Это был придворный жест, неуместный в этом мире, в этой мантии и с этим лицом. Но он выглядел при этом естественно.

— Желаю вам хорошей ночи, мисс Бек, — сказал он. — Хороших снов.

И он ушел по лестнице, оставив ее одну у мерцающего камина.