Я вышла в коридор и заметила там сидящего за столом Славу.

На столе стояла початая бутылка виски, а мужчина держал мою кружку и прямо из неё пил виски, будто это сок или чай, и смотрел куда-то перед собой.

Я так и застыла в коридоре, разглядывая его и вспоминая, как несколько недель назад они с Мишей явились за мной, потребовав, чтобы я пошла с ними. А Слава еще и прижал меня к стене, не давая пройти.

А теперь мы опять тут.

Только Миши нет.

— А где Миша? — спросила я.

— Ему пришлось остаться и решать кое-какие вопросы, не терпящие отлагательств, — ответил Слава и, повернув голову, кивнул на стул: — Садись, надо поговорить.

— Ладно, — пробормотала я и, пройдя на кухню, села за стол напротив мужчины. — Расскажешь, почему мы здесь?

— Ты выиграла пари. А я своё слово держу, — ответил Слава и, взяв бутылку, наполнил стакан, опять отпил из него, даже не морщась, а ведь я чувствовала, как сильно от него пахнет алкоголем, и бутылка уже была почти пустой.

— Но как же? Я же омега. Ты говорил, что я не смогу, и эти запахи… Я не понимаю? Где это всё? Почему голова не болит? — быстро начала я задавать вопросы мужчине.

— Пока я или Миша рядом, мы закрываем тебя, и ты ничего не слышишь, кроме нас, и не чувствуешь, но стоит нам уйти, как на тебя обрушится весь этот мир, — ответил мужчина.

— Тогда почему я здесь? — с недоумением посмотрела я на него.

— Я поклялся перед сотней свидетелей, что отпущу тебя и не буду держать в стае, если ты сможешь выйти из дома за десять минут. Ты вышла. И теперь ты свободна. У меня больше нет власти над тобой, — спокойно пояснил он.

— Но тогда я омега, и ты говорил, что буду жить либо у вас, либо у моего деда и что у меня нет прав?

— Ты сделала невозможное, — Слава мрачно посмотрел на меня, — ни один новообращенный не смог бы сделать то, что сделала ты. На такое способна только альфа. Ты смогла сама пройти через такую толпу, без чьей-либо помощи. Этому было больше сотни свидетелей. Тебе больше не нужно никому ничего доказывать. Теперь ты альфа. И даже имеешь право на создание собственной стаи и на покупку собственной территории. Это официально.

Он положил передо мной медальон, на котором был нарисован незнакомый мне символ, похожий на иероглиф.

— Что это?

— Твоя личная печать на тот случай, если решишь создать свою стаю. Я заказал для тебя.

— Когда? — удивилась я, взяв медальон в руку, и начала рассматривать непонятный символ. — И что на нем написано?

— Твоё имя — Валерия — на древнем языке. Волчица Валерия. Я заказал его в тот день, когда узнал, что ты оборотень.

— Но ты сказал, что это для альфы, а я же не… — начала я, но Слава меня прервал:

— Я уже тогда знал, что ты очень сильная и упертая. И не сомневался, что потребуешь свободы, — хмыкнул он.

— Тогда зачем наговорил столько всего там, в кабинете, если сам не верил в это? — в шоке уставилась я на мужчину.

— Немного схитрил, чтобы добиться для тебя особого статуса. Иначе тебе тяжело бы пришлось в нашем мире, а мы с Мишей не всегда могли быть рядом, чтобы защитить тебя. Зато теперь ты всем доказала, на что способна. И никто никогда не посмеет даже посмотреть в твою сторону косо, не то что что-то сказать.

— Ты всё сделал специально, — неверяще выдохнула я.

— Прости, но иначе было никак. Я знал, что ты не сможешь вечно находиться на территории стаи. Знал, что будешь пытаться вырваться. И я не мог удерживать тебя рядом с нами насильно. Это слишком тяжело. Я ведь люблю тебя, Лера. — Он посмотрел на меня с грустью. — Ты наша истинная, но я понимаю, что для тебя всё это слишком сложно. Ты жила в другом мире, и отношения в стае не для тебя. И пришлось слегка смухлевать.

— А предупредить меня нельзя было? — с легкой обидой спросила я.

— Тогда бы ты, возможно, не смогла сделать то, что сделала. А так на своем упрямстве ты совершила нереальный поступок.

Слава вернул пустой стакан на стол и опять уставился куда-то перед собой.

— Но… что же теперь? Как я буду дальше? Мне же надо учиться быть волчицей? Или не надо? — неуверенно посмотрела я на мужчину, чувствуя себя одновременно обманутой, но в то же время благодарной за этот обман.

— Надо, — кивнул он. — Потому что твою волчицу я в тебе почти не ощущаю. Она ведет себя как омега. Боится всего на свете. И стоит мне сейчас уйти, как на тебя обрушится поток новых ощущений. И твоя волчица может запаниковать, вырваться и попытается… — Он махнул рукой в сторону и продолжил: — Да я даже не представляю, что она попытается сделать. В общем, будет просто вести себя как дикий зверь из леса, очутившийся в городе. Ты видела когда-нибудь, как ведут себя взрослые дикие звери, когда их хотя бы просто в клетку сажают?

— Да, — кивнула я. — Как-то смотрела на «Ю-Тюбе», как отлавливали волчицу, чтобы чипировать, её усыпляли, а она раньше очнулась и о клетку разбила себе всю морду до крови, потому что хотела вырваться.

— Ну вот, твоя волчица, скорее всего, будет вести себя так же.

— И что ты предлагаешь? — прошептала я, с надеждой смотря на мужчину.

— Есть два варианта, — выдохнул он, опять взял бутылку, вылил в стакан остатки виски, поставил бутылку на место, а стакан взял в руку. — Первый — мы с Мишей будем по очереди находиться с тобой рядом и постепенно обучать твою волчицу. Заставлять тебя обращаться, а дальше заниматься с ней. Здесь, прямо в твоей квартире.

— А второй вариант?

— Второй — ты вернешься в стаю. Примешь меня как альфу и нас с Мишей — своими истинными. И будешь учиться уже там, на более безопасной территории.

— Конечно же,