Зачем пришел? Где был все эти дни? Что делал? О чем думал? Тысяча вопросов и ни одного ответа. Интересно, что Марк подумал, увидев меня и Георгия. На его месте меня бы колыхнуло знатно, но он сдержанно поздоровался и пригласил меня выпить кофе. Георгий сразу сообразил, что лишний и ушел, не улыбнувшись на прощанье. Выглядел серьезным, сосредоточенным и напоследок недружелюбно посмотрел на Марка.

— Заказал тебе латте и венские вафли с шоколадным сиропом, - муж садится, расстегнув пиджак. Выглядит хорошо. Костюм без заломов, рубашка свежая, галстук в тон. Ощущение такое, что идет, как было раньше, все прозаично и буднично. Будто не было ни Лины в красном платье, ни моих родителей, ничего.

— Почему ты пришел? – сдержанно с прохладной спрашиваю, не зная, куда деть руки. Зажимаю их между ног. Смотрю на Марка с какой-то затаенной надеждой, что сейчас объяснится, заверит меня, что все хорошо у нас.

— Ко мне сегодня заходил Клинский, - смотрит в ожидании реакции, я непонимающе приподнимаю брови. – Я несколько дней как работаю в «Правосудии». Клинский ведущий адвокат по бракоразводным делам. Лучший из лучших.

— И? – никак не могу уловить связь между адвокатом по разводам и нами. – Я не знаю его.

— Я так и понял, видимо твой отец подсуетился, - Марк усмехается, а я откидываюсь на спинку стула, скрещиваю руки на груди. Жду оправданий-объяснений, а мне муж говорит о разводе. Не этого я от него жду. Не этого.

— Ты хочешь за мной развестись? – тихо спрашиваю, как только нам приносят заказ, и мы остаемся одни. Муж поджимает губы, на меня не смотрит, берет свою чашку и отпивает кофе.

— Марк?

— А разве ты сама этого не хочешь? – вскидывает на меня глаза. – Твои родители будут только рады.

— Сейчас речь идет не о моих родителях, а о нас, Марк. Наш брак трещит по швам. Или ты думаешь, что собственно ничего такого не происходит? – благодаря многолетнему опыту держать себя в руках, подчинять свои эмоции, я не срываюсь на крик, не устраиваю сцену на публике. А хочется.

— Я не хочу развода, но, - сжимает челюсти, сурово хмурит брови. – Нас все равно разведут. Твой отец сделает все возможное, вплоть до краха моей карьеры.

— То есть карьера важнее, чем я? – голос дрожит. Предательски дрожит, слезы, возникшие на глазах, обжигают. – Так вот истинная причина твоей женитьбе на мне? Терять есть что, поэтому сдерживал себя по отношению к Лине, поэтому не перешагивал черту… - шумно втягиваю в себя воздух, опуская глаза. Моргаю.

— Оль, все не так…

— А как? Как Марк? Ты меня любил? Или все признания – это для красного слова? Смекнул, какая выгода будет с меня, воспользовался моей слепой влюбленностью и женился. Я именно так все и вижу сейчас!

— Ты не права, - вздыхает, лезет во внутренний карман пиджака, протягивает мне белоснежный платок. – Все, что касается Лины…

— Опять Лина… Лина то. Лина се… Лина-Лина! – голос срывается на крик. Стискиваю зубы, отворачиваюсь от Марка, пытаясь выровнять дыхание. Мну в руках платок. – Мы говорим о нас, или ты опять будешь говорить о Лине?

— Так из-за Лины весь этот сыр-бор. Ей тоже нелегко сейчас, - пьет кофе и не давится, а мне кусок в горло не лезет. – Клинский и ее развод будет вести. Токов подал на развод,

— Ты ее утешил?

— Что? – брови Марка взлетают вверх, а меня рвет на части от разговора.

— Ты же всегда ее утешаешь в трудную минуту. Ее, а не меня. Каждый раз, когда я остро нуждаюсь в твоей поддержке, ты оказываешь ее не мне, а сестрице своего друга, - голос набирает обороты, тон повышается, но в какой-то момент я будто выдыхаюсь.

— Мне кажется, мы в каком-то тупике, - плечи обреченно опускаются, беру салфетку и промокаю мокрые щеки. Марк не шевелится, гипнотизирует меня отрешенным взглядом. Вытерев лицо, поднимаю на него глаза.

— Марк, - сглатываю. Я настолько сильно его люблю, что готова бесконечно давать ему шанс измениться, но лимит есть у всего. – Папа будет против сохранения нашего брака. И ты прав, будет мешать твоей карьере. У него для этого есть возможности и связи. Готов ты ради меня начать с нуля?

— В смысле? – между бровей появляется морщинка. – Не понимаю тебя.

— Я люблю тебя. Ты любишь меня, - силюсь улыбнуться, но выходит криво. – Мы уедем из этого города, начнем с нуля. Без связей моих родителей, с минимальным базовым набором для нового старта. Мы справимся. Ты вновь достигнешь новых высот в своей карьере, я буду достигать вершины в своей работе. Не будем ни от кого зависеть.

— Ты сейчас серьезно? – Марк поправляет узел галстука, будто он его душит. – С нуля? Да еще черт знает где. Ну, уж нет… - осекается, встретившись с моим потухшим взглядом. – Оль… - тянется к моей руке, но я свои прячу под стол, сжимая ими коленки.

— Кому как не тебе знать, сколько усилий я прикладывал в своей работе. Ты сама немало сил приложила, чтобы я оказался там, где сейчас, и вот хочешь за раз все перечеркнуть? Обычно планку повышают, а ты предлагаешь понизить, - смотря на Марка, на то, как эмоции меняются друг с другом, я не услышала того, что по-прежнему жду. Не услышала слов любви, заверения, что ему нужна я и только я. Он сейчас печется о себе, своей карьере, а не о том, что наш брак на глазах разрушается.

Лезу в сумочку, достаю кошелек. Обычно наличку не ношу с собой, но в этот раз она у меня оказывается. Кладу купюру под блюдце, так и не прикоснувшись ни к латте, ни к венским вафлям. То, что творится сейчас у меня на душе, никому не видно. Трудно, но я умею держать лицо.

— Желаю тебе всего хорошего, - встаю, прохожу мимо Марка, но он хватает меня за руку и удерживает. Смотрю вниз и держусь из последних сил, чтобы не разрыдаться перед ним. С усилием воли задираю подбородок, разжимаю его пальцы на свое запястье.

— Давай больше не