– Более чем, – сухо кинула я и направилась дальше в сторону школы.

Сейчас я просто мечтала, чтобы из неоткуда появились девочки и вытащили меня из этой неловкой ситуации. Однако неловкость чувствовала одна я. Никита шел рядом, как ни в чем не бывало. Он рассказывал, что Настя на днях переболела простудой. И как было смешно наблюдать за ней, когда она всеми знакомыми ее семилетнему уму средствами пыталась побыстрее вылечиться. Пришлось силой отбирать пакет с лимонами.

– Так сильно она хотела посмотреть на тебя, – заглядывая в глаза, он остановил меня. – И я тоже очень хотел увидеть тебя.

Кончики моих ушей начали теплеть, и не от того, что мы зашли в холл школы. Его признание выбило меня из душевного равновесия. А он продолжал.

– Вчера мы не очень расстались и я весь день думал о тебе.

Не найдя в себе силы и дальше слушать этот бред, я оборвала его.

– Я вспомнила, что мне надо забежать к медсестре, – и не дожидаясь его реакции, подхватила свою сумку и быстрым шагом скрылась, не оборачиваясь.

Я влетела в класс, чуть не сбив одноклассника, и приземлилась за первую парту, где уже сидела Лера.

– Что с тобой? Ты как будто от смерти бежала, – поинтересовалась Саша.

И в этот момент в класс зашел Власенко. Все было как в замедленном действии. Он - весь такой красивый, с развивающейся челкой на ходу, посмотрел на нас. Никита вошел, как звезда. Я проигнорировала его взгляд, но в следующий момент его лицо переменилось. Он выглядел обескураженным, я обернулась на девочек. Они втроем сверлили его недовольным взглядом. Я никогда в жизни не видела столь разъяренную Лесю. Я боялась, что она может вцепиться в него, если он не перестанет на нас пялиться. Благо Власенко понял намек и уже без улыбки прошел к своей парте на последнем ряду.

Все занятие я чувствовала, как мою спину обжигает его взгляд. На середине урока до меня дошла записка.

– Как романтично, – прошептала Лера.

– Нет в этом ничего романтичного, – шикнула Леся в ответ. – Если учитель увидит записки, то нам влетит, а не ему.

Леся развернулась и направила испепеляющий взгляд на Никиту. Он раскаянно потупил глаза в тетрадь.

– Может, хотя бы прочитаешь? Предложила Саша.

Я и забыла, что в моей руке лежит аккуратно сложенный клетчатый листок. По середине белых линий красовалось одинокое, старательно нарисованное от руки сердечко.

«Дорогая, Диана. Прости меня. Я не знаю, правда, за что. Но если обидел тебя, прости. P.S.: девочки хотят меня убить? P.SS.: давай поговорим после занятий?».

Я сложила листок по линиям сгиба и убрала в пенал, оставив Никиту в очередной раз без ответа.

Хорошо, что в столовой после четвертого урока никого нет, кроме поваров, занимающиеся приготовлением еды для групп продленного дня. Им явно не до наших возгласов. Мы решили перекусить перед предстоящей игрой. Саша, резко прервав разговор, выпалила нам новость. Ну, для меня, конечно, это уже не было новостью.

– Мы с Лешей встречаемся, протараторила она.

Воцарилось молчание, теперь было отчетливо слышно, как на кухне работают поварешки и кастрюли. Я спокойно ела, пока не заметила на себе два пристальных взгляда Леры и Леси.

– Фто? – с булкой во рту и непонимающим взглядом спросила я.

Лера решила высказаться первой: – ничего, просто это твой брат, и мы ждали какой-то реакции на это все.

Не дав ей продолжить свои предположения, прожевав, ответила: – я искренне рада за них. Я вас всех очень сильно люблю и желаю только счастья.

Девочки промолчали, было ясно, что я не против этого союза и тема закрыта. И тогда они начали наступление на Сашу, забрасывая ее разными вопросами по поводу ее и Леши.

– Вот и новогоднее чудо, – сказала неожиданно для всех Лера. – Две подружки нашли свою любовь.

Я косо посмотрела на нее, и она, размахивая булкой, спародировала меня.

– А фто?

Я показала ей язык, спровоцировав общий смех. Кстати, Лера таки подавилась. И мы еще минут пять пытались успокоить приступы безудержного хохота.

– Ну что, все доели? Пора идти, – скомандовала я.

Мы вчетвером поднялись, убрали за собой грязную посуду и направились на разминку.

***

Войдя в зал, мы сразу увидели улыбающегося и машущего нам Михаила Ивановича. Он уже стоял в своем голубо-розовом костюме, цветом, как наша форма. И, несмотря на такие нежные цвета, наш тренер оставался брутальным мужчиной, который всегда подбирал нужные слова для поддержания настроя в команде.

Проходя мимо него и стукаясь кулачками в знак приветствия, мы не сразу обратили внимание на то, как был украшен наш спортивный зал. На стороне, где было панорамное окно, на всю стену всегда висела сетка, чтобы мячи, летящие в ту сторону, не смогли разбить стекло. Но сегодня, благодаря солнцу за окном, зал приобрел нежные оттенки розового и голубого цвета. На плетеной сетке висело три больших тканевых флага, обозначающие цвета нашей команды. Проходящий через них солнечный свет придал теплые тона пространству вокруг нас. Повернувшись в сторону трибун, мы изумились еще больше. На стене висело множество ватманов, специально повешенных в разнобой, на которых были написаны слова поддержки: «вы лучшие», «вперед», «к победе» и т.д. Я переглянулась с девочками и наши лица озарила хищная улыбка, означающая наш запредельный настрой.

Мы еще пару минут стояли в зале и обсуждали увиденное, как нашу идиллию прервали чужие голоса. Напротив нас в коридоре, возле раздевалки стоял весь состав 42 школы. Их лица надо было видеть: недовольные брови сдвинуты к переносице, губы сжаты в одну линию, руки крестом на груди и все как на подбор. А в середине стояла Лиана – предводительница свиты. Наши тренеры вышли в коридор, чтобы пойти встречать судей.

– Так, так, смотрю вы тут радуетесь, – сделав пару шагов навстречу нам, ядовита выговорила Лиана и продолжила, – улыбайтесь пока можете, скоро будет не до веселья, Мы вчетвером поднялись, убрали за собой грязную посуду и направились на разминку.

Она переглянулась с близняшками, и Марина дала ей пять.

– Господи, Лиана, не трать силы на пререкания, оставь их на игру, а там мы и посмотрим кто сильнее, – спокойным, размеренным тоном ответила я.

Как будто поймав коннект, мы всей командой двинулись