– Пойдем, милая, пойдем. – Лариска потянула ее к «Берлоге», но Горилка, сделав пару шагов по направлению к обочине, вдруг остановилась, обернулась к медведю и громко заорала, чтобы он отдал ей руку.

– Хуже будет, – грозила она ему и трясла культей, разбрызгивая кровь. Глаза у нее были будто пьяные. – Увидишь! Хуже будет!

Медведь выпустил руку и вновь попер боком, на этот раз вывернув огромную голову влево и косясь на них уже другим глазом. Лариска выпустила плечо Горилки – и отшатнулась за секунду до того, как медведь сбил ту с ног, прижал лапой кричащее тело, обхватил зубами за живот и вновь повторил тот же фокус, что и с Валькой: перебросил через плечо, словно борец, но вместо рук используя челюсти. Часть живота осталась у него в зубах, и Горилка полетела, будто бы вся обмотанная веревками, выпадающими из ее куртки, – вот только это были не веревки. В этот момент всю дорогу залил свет, и из-за горки выскочила, набирая скорость, фура. Завыл клаксон, задрожал асфальт, медведь дернулся от света фар, в два прыжка оказался у обочины, а Горилка скрылась под бампером, не издав ни звука и даже не сумев приподнять голову. Фура взревела, качнулась вбок, лишь чудом не задев медведя, вставшего на задние лапы и оскалившего пасть. Потом ее колесо съехало в кювет, она задрожала по кочкам, наклонилась – и ушла вниз. Заскрипел ужасно металл, контейнер упал на асфальт, выбил искры и, развернувшись, обдал воздухом Ларису, которая, метнувшись поначалу к «Берлоге», вновь уже выскочила на середину трассы. Контейнер ударил в здание, своротил угол кафешки, обрушив даже и часть крыши, – и вместе со всем этим посыпался вниз по насыпи.

Стоящий во весь рост медведь проводил взглядом исчезающую в темноте и пыли фуру, шевеля ярко-красным и волнистым, словно створки раковины, ртом. Затем аккуратно опустился на четыре лапы и не разворачиваясь, вновь боком побежал в сторону замершей на дороге Лариски. Та сорвалась с места, всего через несколько мгновений оказалась у открывающейся уже двери, ударила выходящего охранника в грудь плечом так, что он повалился на спину, повернулась, захлопнула дверь и закричала:

– Замок?! Как закрыть? Дверь? Как?

Все стояли и лупили на нее глаза – молча и ошарашенно. В помещении летала густая пыль, с кухни кто-то кричал.

– Ты чего это, совсем? – Охранник попытался приподняться, и в этот момент по двери ударило так, что она распахнулась, отбросив Лариску на стол у двери, за которым когда-то сидел охранник. Не оборачиваясь, она перелезла через деревянную столешницу – и кинулась за стойку. Позади взревело, и охранник, закричав, пополз в ее сторону.

– Мадина, назад! – закричала где-то Диана. – Туда, туда давай! К сортиру!

Лариска нырнула вниз, затылком ударилась о стойку, выпрямилась – и побежала к кассе, за которой стояла побелевшая от ужаса женщина в чепчике.

– Вызовите кого-нибудь! – закричала Лариска ей в лицо. – Звоните куда-нибудь!

Кассирша вместо ответа открыла рот и выдохнула, глядя куда-то за стойку. Лариска повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из кавказцев, поднявшихся из-за стола, спокойно вынул из кармана небольшой черный пистолет, прицелился – и трижды выстрелил в надвигающегося медведя, который, даже не сбавляя ходу, взревел, поднырнул под стрелявшего, мордой подбросил его к потолку, а затем принялся бесноваться, крутясь на месте и лапами разрывая упавшего на пол, но живого еще человека. Тонко, даже по-девичьи, вскрикнул его товарищ и швырнул табуретку, которая ударила зверя по хребту и отскочила на соседний стол, сбивая с него посуду с остатками пюре, однако медведь даже не заметил этого, продолжая неистовствовать. Диана тащила Мадину за руку, пробираясь под одним из столов, когда разъяренный медведь задел его и тот отлетел к витрине будто игрушечный, ножкой едва задев Дианину голову, – но та вдруг клюнула ею вперед и замерла, а из-под волос потекла на кафель кровь, и сразу натекла лужа, а Мадина все тащила сестру за руку, словно мешок, и плакала. Тогда медведь наконец замер и обернулся к ней, рыча и фыркая. Кажется, он был подслеповат и потому водил головой то вверх, то вниз, а глаза то смотрели исподлобья, то закатывались к пасти, будто он пытался разобрать мелкий текст. Все-таки заметив девушек, он медленно направился в их сторону, иногда облизываясь.

– Да сделайте хоть что-нибудь! – закричала Лариса на кассиршу, на сопящего под ногами охранника, успевшего пробраться под стойку, и даже на медведя. – Ну же! Скорее!

В этот момент дверь с кухни открылась – и оттуда выбежал толстый, пожилой уже мужчина с кастрюлей в руках. Он в несколько шагов оказался рядом с медведем и окатил его из кастрюли чем-то, кажется кипящим. Медведь метнулся в сторону, упал на пол и забился, словно гигантская крыса, расцарапывая обожженную морду, затем поднялся на задние лапы, уцепился передними за люстру, сорвал ее с потолка и принялся топтать с той же ненавистью, что и стрелявшего в него кавказца за минуту до этого. Повар отступил, выронил кастрюлю, еле слышно вскрикнув (только сейчас Лариса поняла, что в кастрюле был куриный суп), – и тогда медведь увидел его. Он рванулся вперед и сбил повара с ног, с разгону выломав дверь на кухню и врезавшись там во что-то звенящее и железное. Посыпалась посуда, раздался рык, закричала истошно какая-то женщина, но Лариса не обращала на это внимания. Она перемахнула через стойку, задев кассу (та рухнула на пол, раскрылась и обдала ноги мелочью). Лариска подбежала к Мадине, которая тяжело и с надрывом продолжала тащить сестру в сторону туалета.

– Давай, давай помогу! – крикнула она и схватила Дианку за вторую руку.

– Много крови, – сквозь рыдания сказала Мадина. – Почему крови-то так много?

– Не знаю, просто тяни.

Когда они общими усилиями дотащили Дианку к двери туалета, к ним подбежал второй кавказец. Лицо его, раньше смуглое, теперь было бледно-серым, а справа от виска до подбородка краснели капли крови.

– Куда дверь? – спросил он отрывисто, подскочил и дернул за ручку. – Заперта. Ах ты! Кто там? Кто там?! – И он несколько раз бухнул по двери кулаком. – Открывай, слышишь? Тут люди!

Дверь не открывалась. Мадина вновь начала всхлипывать. Лариса посмотрела в сторону зала и увидела длинный кровавый след, который оставила за собой Дианка.

– Черт, – сказала она. – Черт, и правда – крови-то как много…

– Дай погляжу. – Кавказец присел, отвел налипшие волосы и присмотрелся. – Кожа лопнула. Видать, ножкой разорвало. Череп виден, но не