Я сделал все, что мог, чтобы заколотить окно и, убедившись, что дом в относительной безопасности, вернулся в гостиную к сестренке. Она заставила меня играть в игру «Что бы ты выбрал», пытаясь отвлечься от грозы. До сих пор помню, насколько абсурдные вопросы она мне задавала. Я даже не думал, что одиннадцатилетка могла такое придумать.

Мы очень долго играли, задавая друг другу самые глупые вопросы по типу: «Что бы ты выбрал: неделю есть один собачий корм или пройтись голышом по кинотеатру на глазах всех знакомых». Игра приняла серьезный оборот, когда Мия спросила меня, что бы я выбрал: быть похороненным или быть кремированным.

Я внимательно посмотрел на нее, пытаясь понять, почему она вообще задумалась о таком, затем Мия отругала меня за то, что я долго не отвечал на ее вопрос.

– Ну? – спросила она, скрестив руки на груди.

– Ну, не знаю. Я никогда не думал об этом. А ты?

– Конечно! – объявила она гордо. – Я хочу, чтобы меня кремировали.

– Окей, – смущенно ответил я. – Почему ты хочешь, чтобы тебя кремировали?

– Потому что я не хочу, чтобы мое тело гнило в земле до скончания времен. Я хочу быть свободной, когда умру. Я хочу, чтобы меня кремировали. Помнишь гору, на которую мы забираемся каждое лето? Я хочу, чтобы мой прах развеяли там, прямо на вершине, во время сильного ветра, чтобы я смогла полетать в последний раз.

В тот момент я понял, что моя младшая сестра не такая уж и маленькая. И, если честно, это до чертиков меня напугало.

– Ну-у, – сказал я с усмешкой. – Этого никогда не случится, потому что ты будешь жить вечно, раздражая всех на своем пути.

Она рассмеялась и подвинулась ближе к моему боку.

– Я тоже тебя люблю, братишка, – произнесла она с улыбкой.

И вот он я. Стою на вершине горы, в том самом месте, про которое она говорила несколько лет назад, прижимаю ее прах к груди и не хочу отпускать.

Мама и Дэни хотели подняться со мной, но я знал, что мама не дошла бы до конца. В конце концов, мне самому потребовалось два часа, чтобы подняться сюда. И по правде говоря, я хотел сделать это сам. Только я и Мия, в последний раз.

Почувствовав дуновение ветра, я начинаю откручивать крышку.

– Я ненавижу тот факт, что ты ушла от нас, Мия, но я знаю, что ты не могла выбирать. Я так сильно люблю тебя, сестренка. Ты оставила огромную дыру в моем сердце, и она очень сильно болит. – Слезы текут по моему лицу. – Ты даже не представляешь, как сильно я буду скучать по тебе, но мы еще встретимся когда-нибудь. Так что лучше тебе быть готовой, когда я приду.

Ветер крепчает, и я знаю, что пришла пора ее отпустить. Я пускаю прах по ветру и наблюдаю, как она летает по небу в последний раз, прямо как она и хотела.

– Прощай, Мия. Я люблю тебя.

Я падаю на колени, пока ее прах исчезает в воздухе.

Она свободна.

Я не могу сразу вернуться домой, поэтому остаюсь на вершине еще на пару часов, вспоминая свою сестру. Вспоминая те разы, когда мы поднимались сюда вместе.

Взяв в руки острый камень, я подхожу к самому высокому дереву и выцарапываю ее имя на стволе, чтобы она смогла навсегда оставить свой след в этом мире. Чтобы все, кто поднимался на эту вершину, знали, что здесь была Мия.

Глава 25

Дэниэль

Мы возвращаемся в дом Миллера поздно вечером в среду. Мы бы остались погостить еще, но завтра «Драконы» устраивают благотворительный вечер на арене для Молодежной Хоккейной Программы Денвера. Это большой шанс для команды представить чек со сбора средств, который мы устраивали в этом сезоне. Затем рано утром мы нам предстоит вылететь в Чикаго, чтобы успеть на «Замороженную Четверку». Эти несколько дней будут решающими. Останутся ли наши парни непобедимыми и выиграют чемпионат или все-таки проиграют.

Я опускаюсь на кровать и ставлю телефон на зарядку.

– Что, если я не поеду? – спрашивает Миллер, запрыгивая на кровать рядом со мной.

– О чем ты говоришь? – настороженно спрашиваю я, уже понимая, куда идет этот разговор.

– «Замороженная четверка». НХЛ. Все это. Я так сильно старался, потому что Мия хотела, чтобы я дошел до конца. Она была той, кто сказала, что я могу этого достичь. Я не знаю. Все ощущается неправильным без нее, – отвечает Миллер, уронив голову на руки.

Я прижимаюсь к нему.

– Как думаешь, ты бы попытался пробиться в НХЛ, даже если бы Мия сама не предложила?

Он задумывается на секунду, после чего смотрит на меня.

– Да, наверное. Каждый маленький мальчик мечтает попасть в НХЛ. Я просто не думал, что это возможно, пока Мия не убедила меня в обратном.

– Тебе нравится играть? – спрашиваю я.

– Да.

– Ты играешь, потому что тебе нравится или потому что Мия хотела, чтобы ты играл?

– И то, и то, – признает он.

– Ты бы хотел, чтобы Мия бросила то, что ей нравилось, просто потому что тебя нет рядом? – спрашиваю я, седлая его бедра. Отсюда открывается идеальный вид на его лицо.

Миллер кладет руки мне на бедра.

– Конечно, нет.

– Тогда, учитывая, что она была такой же упертой, как и ты… Думаю, она была бы не на шутку взбешена, если бы узнала, что ты допускаешь даже мысль о том, чтобы все бросить. Если ты любишь хоккей и твоя мечта – попасть в НХЛ, тогда продолжай делать то, что делаешь. Сделай это ради Мии. И, что еще важнее, сделай это ради себя.

Он выдыхает и прижимает меня к себе.

– Ты потрясающая.

– Стараюсь. – Я трусь о него бедрами, отчаянно нуждаясь в его прикосновении. В последний раз он был во мне во время того жесткого секса в душе. – Я скучаю по этому, – говорю я, поцеловав его. Чувствую, как твердеет подо мной.

– Я знаю. Прости. Позволь мне загладить свою вину, – просит он и действительно делает это.

– Черт возьми. Сейчас слишком рано! – Софи зевает, пока мы встречаем оставшуюся часть команды в аэропорту.

– Ничего не рано, – со смехом отвечаю я. – Только ты не могла вытащить свою задницу из постели.

Вчерашний благотворительный вечер на арене стал огромным событием. Повсюду были дети в маленьких коньках и джерси «Драконов». Было