— Даже если кто-то из этого отряда и слышал эти байки, Иллайа, то он ни за что не рискнет головой из-за какого-то мифа, — не согласился тогда с ней медведь, — Эти королевские паладины, воины редкой выучки, во время подготовки к службе они проходят тысячу испытаний на выносливость и на верность. Я слышал при посвящении и присвоении высшего звания одного из родителей послушника убивают у него прямо на глазах, чтобы проверить его верность ордену, а тот не должен и глазом повести. План не сработает, нужно придумывать что-то другое…

— Каждый паладин, прежде всего, мужчина. Я никогда в жизни не встречала мужчину, который бы отказался от женской ласки, а я вовсе не дриада. Только не заводи шарманку про мужеложцев, они тоже готовы на многое ради некоторых из женских приемов. По большому счету выбирать нам не приходится, ведь так?

— Хорошо, а как же другие версии легенд о дриадах? От охотников на дриад. Как, например, та, что после ночи с лесной девой счастливчик, получив высшее наслаждение, на утро обнаруживает стрелу у себя в горле. Что если эти рыцари слышали, как раз эту историю?

— Значит он захочет овладеть мной и прикончить, не дожидаясь рассвета. — она сделала короткую паузу. — В любом случае я просто заведу его в лес и скроюсь, а через какое-то время, встретимся вон за той каменной глыбой.

***

Как только стражник отошел со своего поста подальше в сторону Трепетного Леса, преследуя молодую чародейку, странник прокрался в лагерь. Среди грязных и замусоленных шатров было тихо. Только ветер изредка завывал в расщелинах скал, возвышавшихся неподалеку.

Увидев, как из одной из палаток вышел паладин, странник нырнул за ящики с провизией, которые также везли в Башню Стихий. «Значит, патруль по лагерю все же есть — тут мы промахнулись», — подумал он, прислушиваясь к монотонному звуку отдаляющихся шагов.

«На случай, если что-то пойдет не так», — он достал кинжал и сильно сжал рукоять — жесткая кожа, окутывавшая эфес, слегка заскрипела в кулаке. Затем медведь последовал за патрулирующим стражником, поочередно прячась сначала за ящики, потом за шатры, лошадей, растяжки, на которых сушилось белье, бочки с непонятным содержимым внутри, которое выливалось при малейшем толчке. Далее он долго укрывался за стойкой с оружием Ордена Защитников, пока, наконец, не остановился позади шатра, где за толстой парусиной с внутренней стороны глухо донеслось: «Лори! Лори!».

Двоякие чувства овладели в тот момент его разумом, а сердце заколотилось, как у наивного юнца. Звуки ностальгии, доносящиеся изнутри, согревали и погружали обратно в тот сон, который когда-то начался для него легким счастливым приключением, а закончился кошмаром, в который он поклялся никогда не возвращаться. Сарвилл понял, что безумно скучал по принцессе несмотря на те слова, которыми она не щадила его в их последнюю встречу. Теперь он на собственном примере понимал, что нет ничего сильнее истории, пережитой когда-то вместе.

Медведь бесшумно вспорол ткань и медленно, оглядываясь по сторонам, вырезал небольшое отверстие, чтобы смочь пролезть внутрь — кусок парусины свалился на землю, а через несколько мгновений странник оказался в шатре. Он ничего не видел, кроме нескольких красно-желтых углей, лежащих в самом центре помещения и упрямо не освещающих пространство вокруг.

До боли знакомый и приятный запах ванили перебивал вонь еще дымящегося костра.

— Кто здесь? — послышался женский знакомый голос. — Говори, иначе я закричу! Ну! Что я сказала? Считаю до трех. Паладины явятся сюда в мгновение ока, а тебя порубят на куски и подадут к столу короля еще свеженьким.

В ответ раздался мелодичный свист — тот, на который в Шаарвиле принцесса привыкла выглядывать в окно, тонко улыбаясь своему возлюбленному и по непонятной причине покрываясь мурашками от этого звука с головы до пяток. Темнота вместе с Лианой громко и душераздирающе всхлипнула и зарыдала всеми силами стараясь быть тише и не поднять тревогу. Сарвилл, медленно и осторожно ступая, шел в сторону звуков, которые издавала принцесса, пока не коснулся ее мягкой руки.

Странник немедля обнял пленницу, чувствуя щеками сырость ее щек — она отвечала на его объятия, сильно сжимая свои руки вокруг его шеи, мельтешила ими по его лицу словно пытаясь нарисовать картинку внешности медведя на ощупь, чтобы вспомнить каждую черту его лица и снова почувствовать его рядом. Почувствовать их вместе.

— Это я, Ли. Теперь все будет хорошо, — успокаивал он. — Нужно уходить, у нас мало времени.

— Я люблю тебя, Сар! — шептала она в ответ, не выпуская его из объятий. — Люблю тебя, слышишь! Все, что я сказала тогда в Шаарвиле — ложь! Я безумно скучала по тебе!

Странник не понимал, что именно принцесса хочет ему сказать, да и в этот момент не пытался ни понять, ни слушать ее. В его голове крутились только мысли о том, как им выбраться из вражеского стана и унести ноги до тех пор, пока паладин, приносящий утренний завтрак не спохватится и не поднял всех на уши.

— Пойдем, у нас еще будет время поговорить об этом.

— Я не могу, — отказала Лиана и выпустила его из рук. — Если бы я могла сбежать, то давно бы сделала это. Я прикована.

Сарвилл повел рукой по щиколотке принцессы и наткнулся на железные оковы, схватившиеся на ее лодыжке — цепь звякнула, когда он потянул за нее.

— У кого ключ, Ли? Если я попробую разбить цепи — вся округа сбежится на шум.

— Не знаю. Может быть у командующего, может у охраны снаружи. Он может быть у кого угодно. Оставь меня. Я благодарна, что ты пришел за мной и мне легче уже от того, что теперь ты знаешь правду.

Сарвилл даже не думал о том, чтобы оставить принцессу.

— Вариантов нет, — он встал в полный рост, — честно говоря, я бы сильно удивился, если бы все прошло по задуманному.

Он растянул цепь по земле, перед этим предусмотрительно убрав в сторону пушистый ковер, вероятно связанный из овечьей шерсти и смердящий даже на расстоянии. Принцесса увидела, что в темноте зажглись два маленьких огонька — странник оказался ей еще ближе, чем она всегда думала, для нее стало истинным открытием то, что в ее возлюбленном сосредоточилась та же сила, что и в ней, разве что другого начала. Медведь направил руку, открытой ладонью, на место, где два из множества звеньев сцеплялись друг с другом намертво — угли, что лежали посреди шатра на мгновение превратились в огонь и тут же погасли. Странник сделал еще несколько попыток, но огонь так и не возродился, чтобы расплавить металл.

— Цепь из трита, — наконец сказала Лиана, когда медведь в отчаянии рассек воздух перед собой, разочарованно выдохнув. — В пределах этого шатра все попытки воспользоваться магией тщетны. Не прошло ни одной ночи с той поры как мы выехали из Дастгарда, чтобы я не попробовала вырваться, но как видишь мне так и не удалось добиться успеха. Уходи, Сар! — Она уже успела пожалеть, что рассказала ему правду о том, что ее слова были ложью, во второй раз подобный трюк точно не возымеет успеха и теперь странник ни за что не отступится, пока не перепробует каждую возможность выбраться вместе.