мне до пенсии десять лет еще, — облизнул тот губы, вылезая из ямы.

— Если мусора проявятся, падаль, то тебе до пенсии не дожить! — я сунул ствол в его слюнявый рот. — К братве не ходи, там уже все порешали насчет Истока. Понял?

— Понял! — промычал он, глядя на меня со все возрастающим ужасом.

Я провернул ствол у него во рту, пока не услышал тошнотворный хруст коронок. Лисицын склонился и выплюнул на снег кровяной сгусток, в котором плавал золотой зуб. Тут даже парней передернуло. Экс-директору было очень больно, но он не посмел и слова сказать. Только смотрел и размазывал слезы по лицу грязной рукой…

— Ну а если понял, то чеши домой пешком, — милостиво сказал я.- Мы такое говно в тачку не посадим. У нас чехлы новые. Дорога там! Поехали, пацаны!

Глава 18

Братва все-таки проявилась, и довольно серьезная. Не троицкие спортсмены-босяки, а мощная группировка, державшая юг Подмосковья. И люди пришли авторитетные и непростые, ничуть не похожие на тупых качков. Назвались, вежливо поздоровались. Пришедшие к нам в гости спортом никогда не занимались, а если и занимались, то исключительно на свежем воздухе и с пилой. И каково же было их удивление, когда они прочитали вывеску, познакомились с новым директором и со мной. Я объяснил им популярно, что они крышевали Исток, а тут ТОО Геопром, который к почившему в бозе Истоку никакого отношения не имеет. И крышу навесить этому ТОО никак не получится, потому что она у него уже имеется. Все эти непривычные вводные слегка выбили из колеи уважаемых людей, и они удалились для консультаций с коллегами. Да, они улетели, но обещали вернуться, как Карлсон. А жизнь тем временем продолжалась…

— Босс, — бывший комсомолец Пашка, хоть и был чуть постарше меня сегодняшнего, сразу взял дистанцию в отношениях. В его комсомольско-барыжных глазах читался страх вперемешку с уважением. Он совершенно точно не был идиотом, регулярно смотрел «600 секунд», а логическую связь между вручением расписного самовара Лисицину и отсутствием у него же двух зубов просек моментально.

— Босс! — продолжил Пашка, когда я вышел из задумчивости и повернул к нему голову. — Замы уволены, печати изъяты, главбух еще упирается. И даже милицию повторно вызвала.

— А чего ты ее не выставил? — удивился я, крикнул в открытую дверь кабинета Лисицина. — Валя! Сделай мне кофе. С молоком.

— Сей секунд, Сергей Дмитриевич, — отозвалась из приемной секретарша экс-директора.

— Так главный бухгалтер же должен сдать дела. По описи, — Пашка вытер платком потное лицо. — Иначе потом проблемы могут быть.

— Ну, с этой вы сами, — поморщился я. Воевать с женщинами? Фу… — Напусти на нее нашу доярку. Эльвиру… как ее там?

— Николаевну.

— Ага, ее. Она справится.

— Уже, — кивнул Пашка, озарив кабинет отблесками не по возрасту ранней лысины. — Она просто невероятна. В бухгалтерии никто даже пикнуть не смеет. Все головы склонили и работают.

— Как у нее с компьютером? — поинтересовался я, уже зная ответ.

— Никак, — развел руками Пашка, разглядывая зашедшую секретаршу. А там было на что посмотреть. Ноги от ушей, крашеная блондинка, сиськи в узкой белой блузке, оттопыренная задница в черной юбке-карандаше. Вдобавок такие пухлые губы, что так и хочется вспомнить Мерлин Монро с ее песней «а вона би лав бай ю…».

— И если честно, с бухучетом у нее тоже никак, — продолжил Пашка. — Она всю жизнь два счета вела. То есть заполняла вручную два журнала-ордера. Но тетка бесценная, и яйца у нее такие, что любому мужику впору. Тут пару часов назад снова милиция приезжала, так она с ними так поговорила, что они только документы посмотрели, извинились и уехали.

— Тогда пусть занимается общим руководством, — тяжело вздохнул я. Обрастаем людишками, каждому из которых придется давать работу по уму и по способностям. А они, между прочим, регулярно денег просят.

— Что у нас с бабками? — задал я самый животрепещущий вопрос.

— С деньгами у нас все нездорово, — поморщился Пашка. — Дебиторская задолженность огромная. И частично ее можно признать безнадежной. Я нашел массу крайне сомнительных сделок. Этим вопросом уже Николай Дмитриевич занимается. Дал ему распечатку движений по счетам за последние полгода — пусть пробьют контрагентов. Сдается мне, это фирмы Лисицина. Или Тарасова.

— А на счетах сколько?

— Больше сорока миллионов.

Тут я тихо ахнул.

— Но все законтрактовано, надо покупать доллары для оплаты поставок. Очень муторное валютное законодательство — половина бухгалтерии занимается оформлением документов под эти банковские проводки.

— Мне тоже справку подготовь с цифрами, — сказал я Пашке. — Но без зауми всякой. Слева — нам должны, справа — мы должны. Внизу итог. Понял?

Тот кивнул и исчез.

— Сергей Дмитриевич, можно? — заглянул в кабинет зам по безопасности.

— Проходите, — махнул я рукой, отмечая, что вкалываю, как раб на галерах, уже который день. Люди в моем кабинете менялись как в калейдоскопе и, честно говоря, это даже было неплохо. Непривычно только.

— Охрану на складах поменял, сейчас будем проводить инвентаризацию, — доложил он. — Комиссия уже собрана. Я, наш главный бухгалтер и завскладом. Эльвира Николаевна — председатель, все как положено.

— Она справится? — позволил я себе легкое сомнение.

— Она? — поразился бывший особист. — Вы просто слабо представляете масштабы хищений на пищевых производствах, Сергей Дмитриевич. И схемы, которые там проходят. Вот, помнится, в Воронеже громкое дело было. На сырном производстве возникали излишки в размере десяти процентов и реализовывались в гастрономах за наличку. Раз сто проводили проверку, но ничего найти так и не смогли. Левого сырья так и не обнаружили, а машины с неучтенным товаром продолжали уходить на точки. Директора миллионерами стали. Задолго до Тарасова.

— И что там было? — заинтересовался я.

— Максимально строго