В очередной раз я помогала Чимину с документами, со своими уроками «Королевы» я справлялась легко, а вот на любимого навалилось много работы. Стопки бумаг на его столе росли, требуя немедленного решения, и моя помощь была кстати.

— Делис, дорогая! Сходи отдохни, а то с утра со мной сидишь и разгребаешь мои проблемы. — Чимин потянулся и его позвоночник хрустнул.

— Я в порядке, — с улыбкой ответила я и подошла к нему, начав массировать плечи.

Чимин легко выдохнул и, взяв мою руку, поцеловал пальцы. Я улыбнулась его милой натуре. Рядом с ним моё сердце то несётся с бешеной скоростью, то замирает, пропуская удар. Но это не доставляет дискомфорт, а наоборот приносит некий уют.

— Чимин, я завтра уезжаю домой, — он повернулся ко мне и видимо хотел возразить, но я ему не дала — Я соскучилась по папе и обещаю скоро вернутся…

Чимин настаивал на двадцати рыцарей сопровождения, но я остановилась на Юнги и двух рыцарях. И такой небольшой компанией отправились в Западное Государство.

По приезду я сразу отправилась к графу Элфорд. И на мой стук, дверь отворить сам Граф, но увидев меня попытался закрыть дверь, Юнги помешал ему, остановив дверь рукой.

— Уходите, — коротко сказал он с мутными глазами и бледным лицом.

— Граф, разве вы не хотите наказать виновного в смерти Пенелопы. — я смотрела прямо ему в глаза и видела его израненную душу.

— Что от меня требуется?

— Ничего особенного…

* * *

Раннее рассветное утро озарило гильотину в столице Восточного Государства и молодого человека, стоящего с высоко поднятой головой. Его чёрные волосы были аккуратно уложены, а в тёмных глазах плясали огоньки. Перед гильотиной плакала женщина, навзрыд умоляя бывшего короля, отца Пак Чимина и Пак Минджуна, помиловать её единственного сына, Первого Принца.

Аделисия — будущая королева, привезла неопровержимые доказательства в виновности Минджуна — её сына в заговоре против Чимина. И этими доказательствами были письма, в которых Минджун морально давил на Пенелопу, указывая о её никчёмности и прямо говорил об убийстве Аделисии и Чимина, и в конце каждого письма просил сжигать их сразу после прочтения. Но Пенелопа боялась потерять придуманную ею связь между ней и Первым Принцем и бережно хранила каждый листок. Но помимо этого нашлись доказательства о спонсировании Минджуном Ассасинов. Это стало последней каплей в терпении Короля и его приговорили к казне, а так как он член королевской семьи, этот приговор будет произведен не публично, дабы избежать позора.

Отрубленную голову убрали в мешок, а после Минджуна похоронили на кладбище для простолюдинов в безымянной могиле — худшее что может случиться после смерти.

* * *

Я сидела в беседке, поглаживая огромный живот руками, как вдруг маленькая ножка или ручка толкнула меня изнутри в ладонь. Я улыбнулась и ещё раз погладила выпуклость на животе, и та исчезла.

— Как себя чувствует моя Королева? — в беседке появился Чимин, держа за руку нашего пятилетнего сына, первого принца.

Маленький Субин подбежал ко мне и прислонился ухом к животу:

— Как там моя любимая сестрёнка? — я погладила его по голове, растрепав волосы.

— Хорошо! — я поцеловала сыночка в его маленький лобик и крепко обняла.

— Мама, сегодня меня похвалил тренер по фехтованию! — хвастался Субин, задрав подбородок.

— Молодец! Я горжусь тобой! — я видела, как его гордое лицо начало краснеть от смущения и он отвернулся, пряча его.

Такой милый… Мой сынок…

Чимин тоже наклонился и поцеловал меня в щеку, а после в живот. Я посмотрела на его счастливое лицо и нежную улыбку. Слёзы навернулись на глаза от счастья и я шмыгнула носом. Чимин сразу погладил меня по щеке: за шесть лет в браке мы хорошо узнали друг-друга. Чувствовали когда грустно и когда были слёзы счастья — это прекрасно.

Сейчас я счастлива, и это счастье продлится на десятилетия — я знаю! Ведь со мной любящий мужчина и сын, и через месяц родится дочка — Катрина, которая унаследует мой дар. Надеюсь ей не придётся испытать ту боль, которую испытала я!