Шрифт:
Закладка:
Нет, ты не можешь состариться ни для «Чаши», ни для «Путей». Я хочу, я буду ждать. Я _з_н_а_ю, какая ты артистка. У вас это в крови. Вон, и Сережа… — _е_с_т_ь. Ты — истинно-художник, от природы. Олюша, пиши, рисуй… прошу! (Конечно, ты _с_о_з_р_е_л_а_ — для творчества, оттого и _л_у_ч_ш_е, _л_е_г_ч_е_ берешь. Так и в слове. Свободней!) Не упускай дней. Ну, пиши историю твоей жизни — на ферме… Так и начни… с любого дня (любое время года) и — рассказывая, как живет имение и все в нем, _в_с_е_ и о себе (главно это будет) расскажешь, душу свою изобразишь… да, с отступлениями, это технически удобно можно, — всю жизнь свою расскажешь, все _ч_у_в_с_т_в_а, и — _э_т_а_п_ы. Будто — «отраженья» это, текущее, пустяк — могут давать толчки, вызывать минувшее в жизни. (Ну, будто, отрываясь от жизни фермы, от хозяйничанья, заносишь в дневник… Все дать, все голландское, и все — _р_о_д_н_о_е_ (душу-то!) Ах, будь я с тобой..! _з_а_п_и_с_а_л_а_ бы… Рисуй… — но не уходи «в себя»). «Пост» твой был хорош, хоть и «проба». «Яйюшка» — отлична, хоть в трудном роде. Ты — можешь. Твои письма (иные!) — _у_н_о_с_я_т. Ты сама не сознаешь, _ч_т_о_ ты даешь. Это самое лучшее. Не думай, что — для печати: для меня, себя, ну… будто говорим. Понимаю твою боль о _ж_и_в_о_м_ в хозяйстве. Милая, _п_и_ш_и_ мне о _н_и_х, живых. Как ты чудесно о кощёнке, о котишке… даже о _м_ы_ш_а_х! Меня всегда захватывает живое. Я все люблю. Я радовался эти дни, когда лимонные зернышки (два) проросли. Это — навязчивость моя. Ищу, привить бы со временем. Написал Нарсесяну, нашел бы апельсинчик. Его адрес (не знаю, можно ли из Голландии писать) W. Narcessian, 142 Cr. Lafayette, Lyon (R.) (Департамент Роны) France. Целую, всю, всю. Крещу. Христос Воскресе! Милая, птичка моя, Олю-ша-а-а..! Твой, радостный, Ваня
[На полях: ] «Чай» с моим чтением, назначенный на 11.IV, был отложен из-за тревожного времени (налеты вражеские пугали, после памятного, 4-го числа апреля!). Будет поздней, в Париже.
Напиши о почке, о здоровье. Пасхальный привет маме и Сереже.
Почему не пишешь на обороте конверта имени и адреса? Надо же. Всегда писала! Забываешь.
Ландышки, я их целовал. Христос Воскресе!
38
И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной
11/24.IV.43
Великая Суббота 5-й час
Сейчас много солнца!
Еще, еще и еще раз — Христос Воскресе! — дорогая моя Ольгуночка, Олюша, Олюшка моя, Олёньчик, Олюнчик!
Сегодня я рано поднялся. День был холодный, чуть крапал дождик. Надо было ехать далеко, к Сорбонне, но от меня удобно на metro (подземная дорога), без пересадок: крестили мы «бебе» двадцати двух лет, Ивкину невесту. Я был крестным отцом, Юля — крестной матерью. Церковка катакомбная, убогая. «Бебе» было далеко — в другую, она чего-то недомогает, и докторша велела ей неделю лежать. Должно быть (между нами) — «вже угу!» Ну, это их дело. Свадьба — 2-го мая, в соборе на Daru. Крещенье было «походное», как теперь для взрослых у нас, — без крестильной сорочки, в полном одеянии, даже в пальто, — «символическое»: склоняется над «купелью» (эмалированный таз, в каком, обычно, посуду моют), коснется воды ликом, чуть, а священник (в данном случае — иеромонах, учившийся в Сорбонне), чуть мочит голову. А остальное — обычно. «Бебе» прочитал «Верую»212 по-французски. Малое слово иеромонах сказал по-французски, хотя и «бебе» понимает и по-русски довольно много. Было просто и даже внутренно-содержательно. Ну, дули и плевали на него (сатану), и постриг был — во Христово воинство. Одну овечку ввели во Христово стадо. Я подарил «бебе» — ей дали имя — Лукина — Лукиана, созвучное с ее «языческим» — Lucienne. Она была, как я тебе писал — никакая. Тут же, спеша по другим делам, я подарил ей духи — «Apres l’ondée». Затем — был на вокзале (близко), узнал, какие поезда в St-Geneviève. Теперь раписание меняют часто (у меня столько дел! Все веду сам!).
На 2-й день Пасхи — иду на кладбище. Оттуда (из St-Geneviève), по пути, звали к обеду пасхальному (завтрак). Не знаю — смогу ли, слишком утомительно. С вокзала заехал в свою церковь, на Michel-Ange213, захватил часть литургии, как раз кончали последнюю паримию, и чтец возгласил — «Воскресни Боже, Судия земли… яко Ты наследиши…» Перемена риз — на светлые. «Ангел вопия сие…» Евангелие от Матфея — о Воскресении214. Затем я дошел до дому, много домашних дел. Был уже 3-ий час. Подали, родная, твое «Христос Воскресе» — горшочек ландышей, — чудесно! Их 9, крупные, во мху, и обсажены спаржевой зеленцей. Да, маленький садик. О, радость моя! Благодарю, светик. Чудесно. Пока я — один. Анна Васильевна стала приходить пока 1 раз в неделю, только. Вдова полковника, которую мне рекомендовали, не могла оставить больного, за которым ходила: он стал _в_ы_т_ь, когда узнал, что она его хочет оставить. Она рекомендовала какую-то (тоже интеллигентную вдову), но я не возьму: я стесняюсь с этими, не рабочего класса. М. б. уломаю «Арину Родионовну» — приходить 2–3 раза в неделю. Она у меня очень хорошо получала, работая (сидя почти) по 7 ч. в день. Становилась мне в 1400–1500 в мес. — при моей «безработице»! Это болезнь моя все, а после я и не менял — пусть чинит белье. Купить же ничего нельзя… все рвется, дырявеет.
Чушь. А вот — от миллионов отказывается чудак-писатель. «Впервые вижу автора, оговаривающего свои шедевры», — сказал посетитель-торговец. «Смотрите, раз впервые… [интересно]?» — ответил я. Чудаки. Но это все — маленькое.
Большое — ты для меня. Твое сердце, твоя любовь. Я целую твои «пасхальные». Чудесно дышат. О, как целую тебя-их! Свет мой, Олюша-цветик, дай губки, глазки…
Христос Воскресе! — еще, еще, еще. Сейчас 5. Почта скоро закроется до понедельника. Иду-бегу. Юля прислала кулич.
