Шрифт:
Закладка:
Вся эта ситуация невероятно заинтриговала олимпийца.
«Что же он такое там вытворяет? – лихорадочно соображал Дионис. – Как здорово бы было посмотреть на пьяного Икария. Возможно, бухой он ещё более забавный, чем трезвый. А то пир какой-то совсем скучный выдался. Все эти улыбчивые толстяки, какие-то совершенно дикие деликатесы… Надеюсь, Зевс сейчас за мной не следит».
И коварно ухмыльнувшись, покровитель виноделия незаметно щёлкнул пальцами, превращая родниковую воду в золотом кубке Икария в лучшее во всей Греции белое сухое вино аспро-ксеро.
***
- М-м-м-м… - вытер губы тыльной стороной руки царь, после того как одним глотком опорожнил свой золотой кубок. – Какой чудесный букет у этой ключевой водички… Мал горшок, да мясо варит. Коза на горе выше коровы в поле. Кулик не велик, а всё-таки птичка.
- Я вам ещё немного подолью этой чудесной родниковой влаги… – услужливо взял изящный кувшин Дионис.
- О, премного благодарен, – кивнул порозовевший Икарий. – Не велик сверчок, да громко поёт. Мал ноготок, да остёр.
Пришедший в себя Фидиппид радикально зелёного цвета в ужасе таращился на ближайший к нему поднос с «изысканными яствами».
- Сейчас что-то да будет!!! – предупредил марафонца нетерпеливо теребящий расшитую жемчугом полу хитона олимпиец. – Внимательно следи за царём.
- Ик… - испуганно ответил марафонец. – А что… ик… будет?
- Да сам ещё не знаю. Но полагаю, мы с тобой здорово сейчас развлечёмся…
Ждать, как ни странно, пришлось не долго.
После второго золотого кубка лицо самодержца стало меняться просто на глазах. Учтивое добродушие как ветром сдуло, чёрные глаза зловеще прищурились, наливаясь нечеловеческой злобой. Рот перекосился в презрительной усмешке, рука, сжимающая кубок, со скрежетом смяла тонкую золотую ножку.
- Всё жрёте, уроды? Пируете, да? – неожиданно оглушительно взревел Икарий. – Сборище жирных ленивых свиней. Расплодились тут у меня на шее…
В пиршественном зале повисла гробовая тишина.
Лица пирующих стали стремительно меняться, так же как недавно менялось лицо самого царя, но только не было на этих лицах злобы нечеловеческой, а был там один лишь животный страх.
Столько толстых бледных рож Дионис, пожалуй, никогда в своей жизни ещё не видел.
- Мама… - пискляво выдал троюродный племянник Икария. – Он таки напился. Спасайтесь кто может, братцы-ы-ы-ы…
- Врёшь, не уйдёшь! – залихватски засвистев на разбойничий манер, царь схватил ближайшего не успевшего увернуться толстого родича за шиворот, и принялся топить его в огромном блюде с апельсиновым соусом.
- Помо… помо… ги… те… - нелепо засучил ручонками бедолага.
До смерти перепуганные гости с дикими криками кинулись врассыпную, разом ломанувшись к спасительным дверям.
Разумеется, тут же возникла страшная давка и через пару секунд в дверях одновременно застряли восемнадцать упитанных родственников ревущих, словно стадо половозрелых быков с подожженными хвостами.
Поначалу видя всё это, Дионис хохотал как сумасшедший, но вскоре быстро одумался и, схватив за шиворот маньяка-царя, попытался оттащить его в сторону:
- Что же ты делаешь, придурок, ты же его убьёшь?
- Так его, дармоеда, – вовсю сопротивлялся Икарий, тряся как тряпичную куклу выхлебавшего почти весь апельсиновый соус несчастного толстяка. – Жирные зажравшиеся упыри на шее трудового народа…
- Фидиппид, помоги! – отчаянно крикнул марафонцу покровитель виноделия, уже и не радуясь тому, что он заварил всю эту опасную кашу.
Общими усилиями им всё-таки удалось оттащить Икария от всхлипывающей жертвы и спасённый родственник, тонко повизгивая, полез под пиршественный стол.
- У-у-у-у… аспиды-ы-ы-ы… - утробно взревел царь и, вырвавшись из рук Диониса, вонзил в широкий зад лезущего под стол толстяка серебряную двузубую вилку.
Затем демонстрируя чудеса цирковой эквилибристики, Икарий ловко вскочил на стол и высоко задрав полы длинных одежд как одержимый помчался к выходу из пиршественного зала.
- Хрен поймаете, – весело крикнул он кинувшемуся следом за ним Дионису и, легко взбежав по упитанным спинам застрявших в дверях ополоумевших от ужаса родичей, бросился по длинному коридору наутёк.
- Держите его-о-о-о… - прокричал кто-то из гостей. – Он бежит в оружейную…
- Проклятье, – покровитель виноделия попытался проделать тот же путь, что и сбесившийся царь, но неожиданно оступился, поскользнувшись на чьей-то толстой щеке и кубарем скатился в коридор. – Стой, сволочь…
Но куда там!
Безумца было уже не остановить.
***
Вооружившись дальнобойным луком и повесив за спину толстый колчан с тремя десятками крепких стрел, Икарий забрался на самую высокую башню своего дворца, после чего принялся с великим мастерством расстреливать бегающих внизу поселян и поселянок.
- А-а-а-а… шельмы… - приговаривал при этом царь. – Вон как забегали… в поле вы работаете не так шибко…
- Что же делать? – держась за голову, в ужасе спрашивал троюродный племянник безумца. – Он забаррикадировал изнутри единственную дверь, ведущую в башню…
- Да, проблема… - почесал затылок Дионис. – Придётся ждать пока он протрезвеет…
- Но это случится очень не скоро, – принялся рвать на себе волосы несчастный толстяк. – Я его хорошо знаю, он долго потом отходит. Через час разойдётся уже как следует, так сказать, на полную катушку…
- А он ещё не разошёлся?!! – изумлённо спросил покровитель виноделия.
- Да что вы? – отчаянно всплеснул маленькими руками троюродный племянник. – Дядя Икарий сейчас только слегка разогревается…
Браслет на правой руке покровителя виноделия издал мелодичное треньканье, ярко засветившись.
- Да? – ответил Дионис, поднося золотую побрякушку к уху.
- Ты что это, мать твою, натворил? – взрыкивающе донеслось от запястья.
- Зевс, я могу всё тебе сейчас объяснить…
- Да не нужны мне твои поганые объяснения. Ты разве не слышал, что я тебе на Олимпе говорил? Это ЕДИНСТВЕННЫЙ наш верный союзник среди царей во всей этой треклятой Греции. Что ты наделал, я тебя спрашиваю?!!
- Но… я… это была просто невинная шутка…
- Невинная ШУТКА?!! Значит так, делай что хочешь, но царя протрезви.
- Для этого я должен находиться вблизи него на расстоянии вытянутой руки. Я бы, конечно, приблизился, скажем, при помощи подъемника,
