в черты любимых… Манюни и парня… Николай до жути хотел с ним познакомиться. Увидеть воочию и почувствовать, что это действительно его сын… Его тянуло к ним с такой непреодолимой силой, что хотелось зубами разгрызть клетку и мчаться к Манюне и ее сыну… он их надет, где бы они ни прятались.

Только нужен ли он им?

То что, Глеб оказался козлом по отношению к Маше, вовсе не означает, что она хочет видеть Николая.

А он? Что готов простить измену? Готов забыть столько лет страданий?

Да… глупо продолжат врать себе. Николай как и прежде готов бежать на ее зов. Пусть только позовет… Забыть не получилось, никогда не получится…

К обеду следующего дня, из самобичевания и невеселых размышлений Николая вырывает сообщение надзирателя. К нему пришли.

Это точно не Артем.

Тогда кто?

К нему не так просто попасть. Артем об этом позаботился.

Лязг двери. И с детства знакомый голос:

— Привет, дорогой друг!

— Какого ты приполз, шакал шелудивый? — Коля игнорирует протянутую Глебом руку.

Глава 54

Глеб

Он застыл с протянутой рукой, внимательно разглядывая Николая. Его некогда друг, стоял перед ним; подтянутое тело, смуглое лицо, здоровый и бодрый, в глазах ни капли страха. Тюремные стены не успели оставить отпечаток на Кольке, дух не сломлен. Он здоров как бык, все ему ни по чем.

В то время как у Глеба постоянные проблемы со здоровьем. Приходиться вечно сидеть на диетах. Тренироваться в поте лица, а результат далек до Кольки.

И так во всем…

Глеб стискивает зубы…

«Шакал шелудивый»… повторяет про себя…

Ненависть переполняет до краев. С нею он живет так долго, что и не помнит, как это без нее…

А ведь всю жизнь он хотел быть лучше. Доказать в первую очередь себе, что обскакал Кольку по всем фронтам. Ничего не получалось. Даже в мелочах этот везунчик всегда выигрывал.

— Как не вежливо, дружище, — Глеб пытается говорить дружелюбно.

Мастерство притворства он отточил неплохо. Но сейчас ненависть просачивается. Когда Колька рядом, контролировать эмоции слишком сложно.

— Говори, зачем пожаловал и сгинь, — бывший друг пренебрежительно морщит нос.

Даже сейчас, будучи за решеткой, он выглядит королем, а Глеб так… пыль под его ногами.

Как же это бесит! И так всю жизнь!

«Увидеть тебя униженным и растоптанным! Ползающим под моими ногами!» — это одна из главных целей всей его жизни. Но Глеб не озвучит подобного. Это сейчас унизит именно его.

— Помочь тебе хочу, — он разводит руки в стороны, показывает, что безоружен и открыт к общению.

— Ты уже помог, шелудивый. И твоя подстилка тоже. Думаешь, я не знаю, что она по твоей указке на Паулину напала.

— Понятия не имею! — Глеб пожимает плечами. — Это так сказать, инициатива Анжелы. А что там на самом деле было… — делает паузу, заглядывает ненавистному «другу» в глаза, — Мы, к сожалению, уже не узнаем. Паулина отправилась в лучший мир. Мои соболезнования.

Жадно впитывает реакцию Кольки. Его боль — это изысканное блюдо для Глеба. Он хочет для него как можно больше страданий, самых изощренных и убийственных.

Безусловно, он опережает события. Паулинка пока еще коптит этот мир. Но он надеется, что уже сегодня все решится. Глеб уверен, черная полоса закончится, ему повезет, и эта кость в горле, жаждущая мести, наконец отправится, куда ей и дорога.

— Нет, — Колька мотает головой.

Даже не пытается скрыть переживаний. Такой правильный во всем, играющий на публику, благодетель… бесячий и до жути ненавистный.

Даже не удивительно, что из всех возможных врагов Глебки, он снюхался именно с Паулинкой, той которую так и не получилось раздавить до конца. Но сегодня его люди это исправят.

Закончатся проверки и наезды. От Глеба отстанут и он сможет все время посвятить поискам Маши. На этот раз он уже не будет с ней так добр. Сразу обозначит ее место. Будет воспитывать, пока не превратит в идеальную, послушную жену.

Если она не оценила его как мужчину, того, что он делал для нее, как носился с ней, боготворил. Что ж теперь он учтет ошибки. Маша все равно будет ему принадлежать. Он вытравит из нее Кольку, любыми, самыми жестокими методами.

— Да… я сам только узнал…

— Приперся позлорадствовать? — Коля продолжает смотреть на него свысока, будто он до сих пор хозяин положения.

Так было всегда. С самого первого дня их знакомства. Он заступился за Глеба, показал всем, кто главный. Сделал его своим псом, который вынужден принимать подачки.

И Глеб принимал. Он хотел есть. Хотел спать в нормальных условиях, хотел хороших родителей, любви и заботы. Он был лишен всего. Жизнь его била с самого рождения. И вместо благ, он получил подачку в виде благодетеля Кольки.

Друг его таскал везде, защищал, привел в свой дом. К нему относились как к Колькиному придатку, к сироте, которого жалели.

А ведь он мог за себя постоять. Хотел. Но ему не дали шанса. Сразу записали в слабаки. Ставили оценки не за знания, а из жалости. Учителя приносили из дома еду, какую-то одежду. Он ощущал себя отбросом, и Колька этому способствовал. Он всегда и во всем был первым, а Глеб лишь бледная тень на его фоне.

Номер два… метка, которая, как казалось Глебу, и сейчас красуется на его лбу.

— Договориться. Я не забыл нашу дружбу в отличие от тебя, — тут Колька начинает громко и мерзко смеяться.

— Мда, Глебушка, наглости и лицемерия у тебя на роту солдат хватит.

— Зря ты так считаешь, — он из последних сил старается быть вежливым. Глебу необходимо выбить согласие. — Мы можем быть друг другу полезны.

Поспешил он прийти. Ему надо немного больше времени, чтобы окончательно Кольку к стенке прижать. Но этого времени у него нет. Наседают со всех сторон.

— Чем же? — Колька презрительно выгибает бровь.

— Я могу вытащить