Нир рассказал, что квартира фактически его, никто другой из членов его семьи здесь не бывает, не пользуется. Нас не потревожат. Я наконец начала отходить от своей эмоциональной заморозки и, когда он показал мне спальную с примыкавшей к ней огромной ванной, сообщила, что хочу остаться одна.

Горячая вода набиралась быстро, а я сидела в середине этого импровизированного бассейна с белоснежными бортиками и пыталась вспомнить: когда-нибудь вообще доводилось принимать ванну? Кажется, нет.

Неоправданно дорого. Бессмысленные растраты ресурса.

Можно было кинуть в воду специальный шарик с аромамаслами, дававший пену, тут их было два вида, можно было и запустить программу, изменив освещение, активировать эффекты со звуками и запахами, но я сидела, притянув колени к груди, дрожа в прозрачной горячей мерно колеблющейся жидкости с голубоватым оттенком дезинфектанта, в ярком, режущем глаз свете, не оставлявшем место для теней, недомолвок, загадок, и считала капли, падавшие с моих пальцев.

Все было неправильным. Абсолютно все. Я — эпицентр этой неправильности.

На самом деле в данный момент должна была являться трупом, шагнуть за грань жизни, но, благодаря случайности, выжила. Должна была терзаться муками совести, что убила и искалечила людей, но лишь страшил вопрос: когда за мной придут, заинтересовавшись вовсе не средними, не стандартными способностями, и кто именно это будет. Предполагала, что люди в бежево-зеленой форме службы ВВР, ведь именно отец моего парня прикроет все это дерьмо, а взамен захочет чего-то.

И, сидя в огромной ванной, должна была чувствовать воду, обволакивающую все вокруг, теплую и ласковую влажность, трепетать каждой частицей своего дара, но на деле — нулевка, словно бы стала обычным человеком. И причина не в резерве, он восстанавливался, причина в психике. Я не хотела больше ничего: ни творящегося вокруг кошмара, ни проблем, ни смерти, ни жизни, ни своей силы, ни себя.

Наклонив голову, вгляделась в колеблющееся пятно своего отражения в поверхности воды. Легко ведь лечь, погрузиться на самое дно, закрыть глаза, не дышать, пока темнота не заберет меня совсем. Очень легко.

Наверное, я просто устала. Вообще от всего. И нужно отдохнуть. Выключиться. Это очень легко, да…

— Мия.

Я вздрогнула от голоса Тэппа, приглушенного дверной панелью, повернула голову в ту сторону.

— Я вхожу.

Выкрикнуть «не надо» не успела, Иоданир оказался внутри. Успел переодеться в мягкие домашние, свободные штаны и майку белого цвета. Пронзил меня взглядом бесцветных глаз, удерживая, гипнотизируя.

Он почувствовал. Как-то узнал все, что гремело, ворочалось и скребло в моей голове сейчас. Облизав губы, я отвернулась, уткнулась лбом в колени, зажмурилась.

— Я же сказала, что хочу побыть одна, — проговорила хриплым, больным голосом, усиленно подавляя дрожь.

Ощутила, что он приблизился, сел у бортика. Нежно коснувшись плеча, очертил его пальцами, провел по волосам, скрученным в узел на затылке. Ласка помогла — тьма и адреналин начали постепенно отпускать меня.

— Принес тебе кое-что. Выпей, — попросил вкрадчиво.

Неохотно повернулась. Прижавшись щекой к коленям, разглядывалазеленоватый пузатый стакан с какой-то жидкостью на дне.

— Что это?

— Вилоуба.

Я саркастично усмехнулась:

— Ты лично пичкаешь меня наркотой? Я не отошла от слияния и брежу?

— Концентрация безопасна. И без этого ты не справишься, — протянул мне стакан, продавливая жестким взглядом.

— Я со всем справлюсь, — забрала пойло, взболтала его, глядя на то, как в стакане закручивается воронка. — Сам-то принял?

— Рад бы, но мне нельзя.

— Брось, — поморщилась. — Ди-бойцы сплошь и рядом сидят на виба. Лейда говорила, что многим специально назначается… — Оборвала саму себя, внезапно осознав кое-что. — Она тебе это говорила…

Занервничав, прикусила губу, зажмурилась.

— Мне. — В его голосе послышалось удовлетворение и улыбка. — Мия, в их случае нестрашно потерять контроль. В моем последствия будут катастрофические. Для окружающих.

— Что именно будет? — Отвлеклась от жидкости в стакане, посмотрела на парня. Наши лица были примерно на одном уровне, в завораживающих глубоких глазах напротив — тревога и требование.

— Просто выпей, — коснулся моих губ, встал и перекрыл воду.

— Хорошо.

Не рассказал сейчас, расскажет потом, или, возможно, сама вытащу во время слияния. Я опрокинула в себя пойло, отдающее жженым сахаром и мятой, протянула Ниру стакан.

— Могу теперь побыть одна?

— У тебя пять минут, Артемия, — долгий, внимательный взгляд на меня. Отрешенный и пугающий. — И я за дверью. Не делай глупостей. Тебе не о чем переживать. Ты же помнишь, что обещал позаботиться о тебе? Я позаботился. Вообще обо всем. Теперь твоя задача выйти отсюда и вернуться ко мне. И остаться рядом.

— Ясно, — успокаивающе улыбнулась ему.

Действительно больше не принадлежу себе. Я его собственность. Ужасно и прекрасно.

Наркотик, конечно, не сделает все правильным. Но, может быть, правильным все сделает желание Иодарнира Тэппа переступить собственные принципы и дать его, чтобы сохранить меня рядом?

Вылезла через четыре минуты. Обсушилась, натянула трусики-шортики и, подумав, потянулась к полочке с пушистыми белоснежными халатами. Никогда их не носила, не имела, когда пробовать, если не сейчас? Как знать, завтра может и не наступить. Убедилась в этом.

Не сразу поняла, что именно нужно сделать с поясом, тихо рассмеялась, закрыв рот ладошкой. Нас учили убивать, выживать и ненавидеть все и всех. Интересно, могли бы представить все эти многомудрые керы и воспитатели, как их подопечные будут возвращаться после кровавых зрелищ и зверств и, приняв ванну, путаться с завязками халата. Никто из них не говорил мне, что монстры тоже люди, хотя могли бы и подготовить к этой мысли.

— Тебе лучше, — констатировал Иоданир, когда вышла в спальню.

Я же уставилась на активированный голоэкран, изумленная. В демонстрируемом клипе ярко, вычурно одетые мужчины и женщины (некоторые — полуголые), с вульгарным и чрезмерным макияжем, взявшись за руки, самозабвенно пели. Сверху на них сыпались искры и блестки.

— Что это? — едва не села мимо кровати. Понимала, что смотрю какой-то бред и вакханалию, но была не в силах оторвать взгляд.

Тэпп рассмеялся:

— Федеральное вещание.

— Боже… Они там переборщили с дурью и понятия не имеют, что творится на улицах?

— Нет, это не ошибка. Чем хреновее положение в Дель-Эксине, тем более сумасшедшие клипы и шоу в вещании.

— То есть, если судить, по этой трансляции, в стране по меньшей мере революция.

Нир покосился на экран и, усмехнувшись, кивнул. Потом и вовсе дезактивировал поток кадров, переключив голоэкран на рум-режим. Спальню заполонила темнота, расшитая шлейфами звездных туманностей.

— Так лучше, — я забралась на середину кровати, улеглась на спину, положив руки за голову, полностью погрузилась в проекцию космоса.

— Ты голодна?

Опустившийся рядом Тэпп пощекотал мою голую