Шрифт:
Закладка:
По сообщению газеты, в начале марта, после получения известий об отречении императора, к настоятелю монастыря архимандриту Иоакиму пришли «уполномоченные всей братией» иеромонах казначей Иоанн и делопроизводитель Смирнов и потребовали от него, «по примеру других монастырей», официально огласить текст манифеста об отречении. Однако Иоаким, по словам газетной статьи, отказался это делать, заявив, что «эти манифесты выдумка», и распорядился уволить Смирнова, а сам спешно покинул монастырь.
После отъезда настоятеля монастырская братия устроила митинг, где обсуждался только один вопрос — о настоятеле архимандрите Иоакиме, которого тут же записали в ставленники Саблера и Распутина, в силу чего «он и не может быть предан новому строю». По словам газеты, на другой день, а затем и почти ежедневно монахи стали устраивать подобные митинги. По приглашению братии участие в них стали принимать рабочие соседних фабрик и солдаты расположенного поблизости полка. Теперь, видимо, обсуждались уже и общеполитические проблемы, но основной протест звучал по поводу деяний архимандрита Иоакима.
С первых дней революции, писалось в статье, монахи стали вести распутный образ жизни. «Играют в карты, приводят в монастырский корпус женщин, пьют ханжу, ругаются и дерутся». Так, иеромонах Софроний, «руководитель всех бунтующих монахов», достал приспособления для перегонки денатурированного спирта и целыми днями пьяный валяется у ворот монастыря. Иеромонах Сергий, регент хора, приводит в келью певчих и также распивает с ними спиртные напитки. Другой монах, Антоний, по сообщению газеты, «человек явно германского происхождения, целыми днями расхаживает с фотографическим аппаратом и снимает какие-то виды». Иеродьякон Серафим открыл у себя фабрику ханжи и спаивает ею всех монахов. Иеромонахи Феодосий и Иасон вымазали нечистотами дверь благочинного иеромонаха Амвросия, который встал на защиту настоятеля монастыря. Певчий Токарев в присутствии Виленского архимандрита Тихона с ножом в руках грозил убить настоятеля. Чтобы обуздать певчего, потребовалась помощь милиции, которою он и был арестован».
Сотрудник «Утра России» побывал в монастыре и поделился своими впечатлениями от увиденного. По его словам, «повсюду в кельях валяются окурки, на столах бутылки с вином и ханжою». Взять интервью у «руководителя восстания» корреспондент не смог: иеродиакон Софроний в момент посещения монастыря оказался пьяным и его, как утверждал монастырский сторож, «и до сих пор еще не могут вытрезвить». Сами монахи сидят в кельях, курят папиросы и ругаются. В монастырской церкви происходит богослужение, но никого из монахов на нем не бывает. Управляющий Московской епархией епископ Иоасав заявил корреспонденту газеты, что ему известно о том, что делается в Даниловом монастыре. «Нет слов выразить возмущение по этому поводу... Я назначил ревизию... архимандрит Иоаким не на своем месте. Хорошо, что его уволили. Придется разогнать и монахов».
Информация о событиях в Даниловом монастыре дошла до Синода раньше газетной статьи. Еще 1 мая 1917 г. Святейший Синод Российской Православной Церкви принял постановление о ревизии Московского Данилова монастыря в связи с возникшими в нем «нестроениями». Настоятелем монастыря был назначен уволенный за «деспотизм» ректор Московской духовной академии епископ Феодор (Поздеевский). Высший церковный орган также постановил послать в монастырь с целью выяснения обстановки члена Синода московского протопресвитера Николая Любимова. Одновременно послало в монастырь своих представителей и местное епархиальное начальство.
Любимов прочитал вышеуказанную статью, находясь в поезде из Петрограда в Москву, и, прибыв в монастырь, признал факты газетного сообщения за «вполне соответствующие действительности». Протопресвитер сообщал обер-прокурору, что назначение и приезд в монастырь епископа Феодора «не внесет мира в среду бунтующих монахов, но вызовет по отношению к нему такие эксцессы, какие. имели место и по отношению к архимандриту Иоакиму, вплоть до поножовщины». Любимов сообщал также о том, что, по его мнению (к которому присоединился и управляющий епархией епископ Иоасав), «сам Феодор будет рад, если Синод. отменит свое постановление о его назначении в Данилов монастырь, ибо этот последний доведен до такой степени разрухи, что быть настоятелем этого монастыря равносильно каторге».
Однако официально проводить ревизию монастыря протопресвитер по каким-то неизвестным причинам не захотел. Определением Синода от 10 мая он был освобожден от возложенной на него обязанности. Данное поручение было возложено на местную власть в лице епископа Иоакима. Владыка должен был через «доверенных лиц» провести ревизию злополучного монастыря с последующим докладом ее результатов Синоду. Епископу Феодору было предписано пребывать в Донском монастыре и не вступать в управление Даниловым вплоть до особого распоряжения Синода.
Бывший настоятель монастыря архимандрит Иоаким о своем увольнении узнал из газетных сообщений. В своем письме обер-прокурору он назвал «клеветническими» отзывы о себе со стороны «некоторых из монастырской братии». По его словам, это была месть за то, что он ставил «препоны их разнузданности, особенно проявившейся во дни свободы, понятой ими в смысле своеволия и преступного произвола». Узнав о назначенной ревизии монастыря, архимандрит Иоаким писал обер-прокурору, что назначенный руководителем комиссии Феодосий уже производил ревизию Данилова монастыря, при этом полностью «игнорировал настоятеля и обращался только к монахам». Архимандрит писал, что он не надеется на «беспристрастность» данного действа.
Судя по всему, московские церковные власти не спешили с докладом о результатах проведенной ревизии, дело затягивалось. Назначенный управлять монастырем епископ Феодор жаловался Московскому митрополиту Тихону, что он с начала мая по сентябрь не получает никакого содержания и испытывает «затруднения в средствах». Тихон обратился к Синоду с просьбой разрешить Феодору вступить в управление монастырем, сообщая, что ревизия уже проведена и отчет скоро поступит в Синод. Только 23 октября Феодору было разрешено вступить в управление Даниловым монастырем.
Отчет о проведенной ревизии поступил в Синод в ноябре 1917 г. В нем сообщалось, что комиссия в составе наместника Симонова монастыря архимандрита Филиппа и бывшего духовного следователя священника Полозова по «обревизировании монастыря установила, что к концу трехлетнего настоятельства архимандрита Иоакима монастырь доведен до крайней степени разрухи в административном и нравственном отношении и до настоящего развала в отношении хозяйственно-экономическом».
По мнению комиссии, главным виновником этого следовало считать самого Иоакима. Он не оправдал тех надежд, которые возлагались на него, «он оказался просто непригодным и неспособным». Ревизоры считали, что настоятель не имел того нравственного достоинства, чтобы достойно управлять и руководить многочисленной распущенной братией. У Иоакима «не было никакого плана в действии, никакой системы в руководстве. Он для братии был только товарищ, сослуживец, приятель, а никак не начальник. Человек добрый, простой, с открытой душой, с русской широкой
