Шрифт:
Закладка:
Долю секунды темноту разрезал только луч фонарика, а затем появился портал. Он быстро расширялся, образуя вихрящийся ровный круг. Андрей бессознательно потрогал лямки рюкзака, собираясь с духом. Портал осветил жёлтым светом обожжённые синим огнём ступени и стены. Андрей шагнул вперёд.
Бритва
Черкасов Юрий «Grold»
Пока Мирон был в спячке, с городом что-то произошло. День и ночь бушевали молниями и громом сухие грозы. Ни капельки с неба, зато по улицам стлались клубы странного удушливого дыма, проникавшего в узкие круглые вентиляционные проёмы его жилища.
Он бы и дальше мужественно терпел это безобразие, но пришла пора собирать подношения.
– Неладно, неладно, – выбираясь наружу и прихватив футляр с драгоценной вещью, проворчал он. – Помощник пропал. Да и Гордей давно уже не показывается.
Дверца его жилища осталась приоткрытой на проветривание.
* * *
– Глазам не верю! А ну-ка, Света, Руслан, полезайте! – скомандовала женщина, пропустила вперёд детей и сама, пригнув голову, протиснулась внутрь.
По сравнению с узким входом помещение оказалось довольно просторным. Там располагались два топчана со стопками одеял, столик, несколько полок и табурет. На стенах висели цветные дерюжки, а под ногами коврик.
– Такое всё маленькое, – умилилась девочка. – Это сказочный домик?
– И теперь в нём немножко поживёт моя куколка, – через силу улыбнулась женщина.
Она прикинула, что, скорее всего, тут раньше хранился инвентарь. А потом предприимчивая семейная чета таджиков-дворников, чтобы не снимать квартиру, решила втихаря обосноваться здесь. Они уже сбежали, ясное дело. Или укрылись в подземной парковке. Удача, удача!..
Женщина приподнялась на цыпочки и упёрлась макушкой в потолок.
– Это хорошо, – пробормотала она, встряхнулась и зачастила: – Так, мне нужно уходить, пока светло, искать для нас безопасный выход из города. И помните, что в деревне Мироновка на улице Вишнёвой, дом пять, живёт ваша бабушка Катя.
– Ты же вернёшься, ма? – разволновался Руслан.
– Конечно! – воскликнула женщина. – Просто вокруг полно…
– Плохих бармалеев, – покосившись на сестрёнку, закончил мальчик.
– Да.
– А наш папа с ними воюет, – гордо вставила Света.
– Вот так сейчас нельзя говорить. И вообще, лучше помалкивайте.
– Когда? – Голос двенадцатилетнего мальчика дрогнул.
– Не знаю. Это… очень сложно. Ну, три-четыре дня максимум. Вы только никуда не выходите. Тут ещё долго будет спокойно. Еды маловато, уж постарайтесь растянуть. В этом пакете вода и свечки. Зажигайте их вечером. Руслан, будь осторожен со спичками! Смотри за сестрой, она такая непоседа. Что ещё? Ах, туалет! Кастрюльку возьмёте, а потом накроете крышкой. Всё, всё, я пошла, заприте дверь, – порывисто обняв детей, пролепетала женщина.
На улице она дала волю слезам, прочитала короткую молитву, запомнила номер дома, принялась внимательно изучать само строение с окрестностями, чтобы отложить в памяти ориентиры… и застыла.
Фасад был выложен светлой плиткой. И дверь тоже!
– Ручки и проёма для ключа нет, – озадаченно произнесла она. – Как же вы, сухопарые невысокие таджики, попадали внутрь?
Совсем близко раздалась стрельба. Выбросив странную загадку из головы, женщина стремглав бросилась прочь.
* * *
Подношений было более чем достаточно, да только ничего свежего никто принести не удосужился. У Мирона в загашнике и так скопилось много продуктов, но сам порядок, порядок нарушался!
– Придётся напомнить о себе, – разгребая пласты прежних даров, проворчал он.
Улов получился скромный: полбанки засахарившегося клубничного варенья, пачка раскрошившегося печенья и ранее забракованная упаковка из шести флаконов кислого йогурта – Мирон любил сладости и прекрасно умел оправдывать собственную жадность.
– С вареньем смешаю.
Он выбрался наружу уже под вечер и поглядел на дом. Ни в одном окошке не было света. И люди исчезли.
– Опять загрохотало. Всему виной сухие грозы! – убеждённо пробубнил Мирон и потащился к себе.
Дверь оказалась закрыта, а руки заняты, поэтому он прошёл сквозь неё.
* * *
– Проветрил, называется.
Мирон был страшно оскорблён. Мало того, что дети проникли в жилище без спроса, так ещё и не боятся! А уж он постарался напугать их. В лучших традициях. Ухал, двигал и ронял предметы, громко топал – никакой реакции. Спят, заняв его топчан. Безобразие!
– Свечки – хорошее подношение, – усевшись на табурет, признал он, подумал и добавил: – Но надо было сначала попросить разрешения.
Чтобы успокоиться, Мирон достал футляр, бережно вытащил из него драгоценную вещь и принялся полировать бархоткой. Это всегда помогало.
От монотонной работы его мысли пришли в благодушное состояние. Сухие грозы уже не так раздражали. Две маленькие фигурки на топчане трогательно, уютно сопели. Ему даже захотелось понюхать макушку девочки. Плюс приятно грело душу то, что прямо с утра жильцы получат урок.
– И верно. Слишком подолгу я сплю. Надо наказать… На этажах всегда пугаются, всегда. А незваные гости тоже пусть пока… Завтра, завтра…
Он клюнул носом раз, другой – и задремал.
* * *
– Извините, а как вы сюда попали? Дверь же заперта!
Мирон спросонок едва не грохнулся с табурета.
– Сквозь неё прошёл.
– Ух ты! А вы кто?
– Домовой.
– Да ладно?! – усомнился мальчик. – Домовые должны быть с бородами. Так в сказках пишут.
– То в сказках.
– Значит, не домовой.
– Почему это? – разгорячился Мирон.
– Потому что с бородами.
Мальчик сдержался и не высказался о росте домового, детском комбинезоне с вздутыми карманами, лакированных ботиночках, кругленьком животике, носе картошкой и смешном подбородке с ямочкой.
– А вот это видел? – Мирон показал ему своё сокровище – опасную бритву.
Перламутровая рукоятка легла в ладонь как влитая. Отточенным движением выскользнуло лезвие…
– Вы бреетесь?
– И что с того?
– Несолидно.
– Солидно.
– Почему именно здесь живёте?
– Потому… Э-эх…
Мирон сам был не рад, что вступил в глупую перепалку с незваным гостем, которого вместе с девочкой давно следовало выгнать взашей. Но воспоминания уже накатили.
…Целых четыре поколения он с помощником – хохликом Чернышом – служил домовым у добрых людей в хорошем старом доме. Макушки их детей пахли молоком, мёдом и тёплой безмятежностью. Правильно пахли. Хозяева порядок знали – кормили и поминали добром. За это Мирон с помощником отводили беды, хвори и боронили дом от дурного глаза. Шалили, конечно, не без этого. Для порядка. Во время затяжных летних ливней месили с хохликом грязь в конце огорода, а зимними ночами весело скатывались с покрытой снегом крыши. Но однажды хозяин принёс стальное блестящее сокровище… и Мирон потерял покой. Он заворожённо, с жадной завистью смотрел, как тот мастерски бреется. Желание завладеть драгоценностью засело внутри ядовитой занозой.
Время шло. В последнем поколении родители пережили детей. После
