«Уже утро…»– любуясь этим сиянием, отстранённо подумала Аня. Желание поспать всё ещё бродило где-то на задворках сознания, но тело, видимо, уже смирилось с неизбежным бодрствованием.

Корабль ощутимо покачивало, и Тофа неловко пошатнулась. Аня тут же подставила ей плечо:

–Ой… держись!– Аня поймала форситку, чуть не упав вместе с ней.– А куда мы сейчас идём? Нарсу же сказала подождать…

–Извини,– Тофа оперлась на её плечо.– Нам же надо ещё найти такое место, про которое говорила Нарсу. Думаю, это ют… главное, чтобы, кроме рулевого, никто там не ошивался. Аня с умным видом кивала, хотя в том, что это за ют и где он находится, полагалась только на знания форситки.

В узком коридорчике между каютами никого не было. Пройдя несколько шагов и пытаясь не упасть под тяжестью опирающейся на неё Тофы, Аня толкнула дверцу, ведущую на палубу. От яркого света пришлось прищуриться – день обещал быть ясным. Одновременно в сознание ворвались очень свежий морской ветер с солёными брызгами, окрики матросов, хрипловатый резкий клёкот чаек и скрип снастей.

–Куда теперь?

–Давай к борту. Раз уж мне «плохо»– это первое место, куда я должна пойти. Там заодно и оглядимся.

Сплошные деревянные перила, ограждающие палубу, оказались девочкам выше пояса. Тофа прислонилась к ним, делая вид, что её тошнит. Аня же не решилась выглядывать за борт, боясь не удержаться и свалиться в море.

Порт и город постепенно отдалялись. Вплавь добираться туда отважился бы разве что отчаявшийся храбрец или какой-нибудь мастер спорта по плаванию. Да и прыгать с такой высоты в воду казалось чистым самоубийством.

–Помощник наконец-то ушёл с юта. Встанем за рулевым – и можно начинать представление,– сказала Тофа.– Ты видишь капитана?

Аня огляделась. Несколько человек натягивают и крепят тросы. Вон, заложив руки за спину, стоит, глядя наверх, помощник капитана, только что спустившийся с надстройки, где находится рулевой. Крепкий приземистый форсит в грязноватом фартуке что-то выплёскивает за борт из большой кастрюли. Кто-то занят делом на мачтах. Необычно большой фигуры Мечки нигде не видно, а не заметить такую тушу на практически открытой палубе было бы сложно.

–Нет… я его не вижу… Ой, погоди! Он же спать собирался…– Аня повернулась к Тофе, немного даже побледнев.

Форситка тоже изменилась в лице, но потом дёрнула правым ухом:

–Ладно. Не менять же из-за этого план. Пойдём. Поговорим с его помощником. Может, так даже лучше,– добавила она после паузы.

Они поднялись по деревянной лестнице на корабельную надстройку. Из-за качки и веса Тофы держаться прямо было сложно, и Аня то и дело шаталась, оступаясь.

Рулевой – дюжий седоусый форсит – покосился на них, но промолчал: унего было своё дело, а угрозы в двух девчонках он не увидел.

–Встань за мной,– шепнула форситка и, освободив наконец Анино плечо, оперлась о перила и выдохнула, будто спортсмен перед прыжком в воду. Достав своё маленькое оружие, она направила его вверх.

–Эй! На корабле!– голос Тофы прозвучал неожиданно громко.

Все посмотрели в их сторону. Даже рулевой повернул голову – и выругался. Но отпустить руль он не мог. Помощник сделал несколько шагов к надстройке, и Тофа выстрелила. Это был огненный шар, видимый даже в свете дня. Аню обдало жаром, а снаряд, к счастью, упал за борт.

–Нас заманили на этот корабль обманом!– продолжила форситка, стараясь, чтобы голос не дрогнул.– Мы не хотим, чтобы кто-то пострадал или причинить ущерб! Но нам нужно сойти на берег. Мне, двум моим подругам, моему брату и нескольким его людям! Капитану заплатили за то, чтобы он высадил нас в следующем порту, и он отказывается нарушать контракт, но если нас не отпустят, клянусь Твилингарами, я сожгу ваши паруса и такелаж! А то и корабль, если огонь доберётся до пороха! Подумайте об этом, господин первый помощник! Одна лодка – за корабль! Господин Мечка же волен вернуть уплаченное заказчику, но, скорее всего, по нашему возвращению заказчик будет арестован.

Воцарилось недолгое молчание, а затем помощник Мечки хрипловатым, но хорошо поставленным голосом объяснил:

–Тут вот какое дело, госпожа… если я вас отпущу – меня капитан лично на рее вздёрнет. У него строго: когда кто-то без его ведома товаром распоряжается – а вы, уж простите, сегодня навроде товара будете,– то тогда сразу того акулам на корм.

–Так значит, мне сжечь корабль?!– форситка дёрнула рукой с «пистолетом».

–Да вы погодите! Мы быстро – только капитана разбудим. А вы с ним и поговорите!– помощник мотнул головой в сторону кают, и оказавшийся рядом матрос кинулся в надстройку.

–А если мы не станем ждать?– раздался знакомый голос. Видно, Фир и его команда попали на палубу через один из люков.

Аня вскрикнула, увидев рядом столб морской воды. Второй такой же поднимался за другим бортом, и управлял ими мальчик-форсит. Его руки двигались, и в такт им, будто змеи, двигались струи воды.

Нарсу рядом с ним ощерилась, положив руку на пояс с метательными ножами. Долговязый Ник, кудлатый Серхио и ещё один низкорослый форсит с грязно-серым хвостом вооружились, похоже, тем, что нашли по пути.

Помощник капитана печально покачал головой:

–Говорил ему не связываться с пассажирами, да что уж теперь…

–Стужа вас забери! Что здесь происходит?!– раскатился по кораблю натуральный рёв.

Мечка был всклокочен, слегка помят и очень зол. У Ани мороз пробежал по коже – если бы не одежда, капитан почти утратил бы сходство с человеком. Казалось, он сейчас сметёт хрупкого маленького Фира и его не слишком грозную команду.

–Капитан!– воскликнула Тофа.– Мы требуем отпустить нас на берег!

Мечка обернулся – тяжело, всем корпусом – и вдруг ухмыльнулся:

–Дурь в башке… требуют они!

–Госпожа грозится сжечь корабль,– доложил помощник.– У неё эта штуковина огнём стреляет – я сам видел.

–Ну так какого рожна ты ещё не посадил их в шлюпку?!

Все оторопели. Аня не могла поверить: всё оказалось так просто.

–Ну… я… вы ж запрещаете груз трогать…

–Если в грузе заведутся чумные крысы, ты тоже будешь меня ждать?!– рявкнул Мечка.– Спусти шлюпку этим психам, а я – спать!– Он развернулся, почесал бок и направился обратно к каюте. Но не успел капитан дойти, а помощник что-либо предпринять, как вокруг всё начало стремительно меняться. Небо стало вдруг медно-красным, ветер стих, и Аня впервые поняла, что значат слова «затишье перед бурей». Потому что это неестественное безветрие и тёмная полоса на горизонте заставили сердце забиться чаще, а тело – покрыться холодной испариной. Ко всему прочему ещё и голова закружилась, будто давление резко ухнуло в пропасть.

Чайки, кружившие раньше по собственной прихоти, сейчас, тревожно крича, сбивались в низкие стаи и улетали в сторону порта. Послышался странный пугающий гул. Корабль вдруг вполне ощутимо закачался.