Шрифт:
Закладка:
Механик подошёл к столу и надавил на молоток. Совершив несколько медленных оборотов, сверло вышло снизу рукоятки.
— Вот так, — искатель сделал несколько круговых движений рукояткой коловорота против часовой стрелки, чтобы достать его из древесины. На пол посыпалась мелкая витиеватая стружка.
Искатель снова стал изучать взглядом содержимое столешницы и вскоре отыскал на ней несколько небрежно скрученных наждачных шкурок. Взял одну из них, скрутил поплотнее, просунул в просверленное отверстие и прочистил его от неровностей и застрявших опилок.
— Для потерявшего память ты слишком адекватен. В чём-то… — немного смутившись и даже испугавшись последних слов сказал механик, переводя взгляд со столешницы с инструментами на стену. — С инструментам работаешь, и такое впечатление, что разбираешься что к чему. Я, например, максимум гвоздь в стену могу забить, ну, или саморез ввинтить.
— Что касается памяти, я не знаю, как это работает, да и никто на сто-то процентов не знает, наверное, но инстинкты остаются даже в случае утраты памяти. Есть же какие-то базовые инстинкты. Вот я сейчас говорю слова, и некоторые из них будто сами собой произносятся. Грубо говоря, есть в человеческом мозге какой-то файлик, который нельзя отформатировать. Заводской, — усмехнулся боец. — Имея этот файлик, надо наращивать данные дальше. Что-то восстанавливать. То, что восстановить уже не получается, заменять новые данные, что-то искать вручную. Главное, знать, что́ искать и методы выбирать верные.
— Интересное сравнение. Ты видишь человека как аналог компьютера? Не очень весело.
— Это всего лишь сравнение, — искатель посмотрел в отверстие в рукоятке молотка и положил его на место. — А вот многие из вас, в том числе и ты, рискуете стать даже не роботами, а послушной массой, от большинства из которой рано или поздно потихоньку тоже будут избавляться.
— А как же навык, который им необходим? Мой навык? Разве он не гарант моей жизни?
— Во-первых, чтобы это стало твоим гарантом, ты должен им продаться. Да. Других слов я даже подбирать не стану. Ты пока не определился с тем, как поступишь и что им ответишь. Я вижу, что тебе не хочется в их шакалью стаю. Но эта властная машина ломает более слабых. А тебя можно считать именно таким. Причём, ты далеко не самый слабый. Это факт. Но ломают и сильных. Куда более сильных. А что там крыса эта вякала про кого-то другого? На кого, он говорил, не надо быть похожим в плане взаимодействия с режимом?
— Да чёрт знает. Сейчас много кто умирает, да и истребляют, я так понимаю, многих. Но если предположить, что намёк был на кого-то из людей, которых мне доводилось знать, то… — механик задумался, перебирая в памяти возможных знакомых. Но нормального, полноценного общения не было, похоже, настолько давно, что на ум ничего не приходило.
— Забей. У этих долбаных ищеек главная цель — нагнать страху. Может есть такой человек, может и нет его. То есть абстрактные-то люди такие стопроцентно есть, но штабной никого конкретного мог и не иметь в виду. Таланта у этих ищеек ноль. Разве что только если сволочизм считать талантом.
— Талант… — тихо сказал механик. — А знаешь, вспоминаю дядечку одного. Ещё в былую давность он в газете работал. Статью про меня писал — сейчас название точно не вспомню, а имя… Имя и подавно не помню — хороший такой мужичок.
Искатель повернулся лицом к механику:
— Газетный режиссёр?
— Не помню… Да! — оживился механик. — Но это не имя, так его в профессиональной среде звали. И знакомые.
— Он мёртв, — коротко сказал искатель.
Механик смотрел в глаза собеседнику, не имея сил молвить хоть слово.
Глава 9. Кроваво-пурпурное: лицом к лицу с рассветом. Часть 1-3
— Ты… Откуда знаешь? Ты же… Ты же ходишь одиноким волком и расправляешься с теми, кто встаёт на пути. И всё это ты называешь весьма своеобразно: восстанавливать память. Ты не общаешься с людьми. Меня бы ты убил тогда, во дворе. То, что я остался жив — случайность. Дважды случайность, если берём в расчёт появление штабных.
Механик надрывно и с каким-то самому себе непонятным протестом произнёс эту сбивчивую фразу и выжидательно смотрел в сторону искателя.
— Волк, не волк — сейчас обойдёмся без сравнений. Да, я намеревался тебя убить, и даже не пытаюсь это скрывать. Аргументы знаешь. Но раз уж случилось так, что ты оказался лучше, чем мне казалось ранее, я этого не сделал. Теперь касаемо общения: тоже да, общаться, похоже, в этом мире особо и не с кем, и незачем. Небольшие исключения всё же есть, и ты одно из них. Суть этого общения не в том, чтобы поболтать по душам. Суть в том, чтобы добыть хоть сколько-нибудь полезную информацию. При этом времени на разговор уходит охренеть как много, а информации — катастрофически мало. Но я не могу пренебрегать ни одним источником. Я окончательно шизею ещё и оттого, что даже вы, кто в здравом уме и памяти живёте в этой реальности, не вполне представляете её устройство и законы. Из всего этого мои действия представляются чуть ли не магическими.
— Откуда тебе было знать…
— Не перебивай. Напоследок: что касается старика. Я столкнулся с ним по чистой случайности. И да, я ему тоже не доверял, потому что на то не было повода. Сейчас в принципе нет повода кому бы то ни было доверять. Я общался с ним некоторое время при обстоятельствах, которые касаются сейчас только меня, изучал его, думал, представляет ли он опасность. Похоже, опасности он не представлял. В этом я почти уверен.
— Значит ты и убил его! Это ты… ты… — механик долго искал подходящее слово, чтобы закончить предложение, но захлестнувшие эмоции не позволяли этого сделать и он повернулся корпусом к искателю, но не решался сделать шаг. — Ты избавился от него, и тогда, конечно, он не стал представлять потенциальной опасности, механик тяжело дышал и смотрел в глаза бойцу.
Искатель сделал пару шагов навстречу собеседнику — так, что оказался с ним лицом к лицу.
— Хочешь меня разоблачить? На чистую воду вывести? Я не оправдываюсь ни перед тобой, ни перед кем-то другим
