Шрифт:
Закладка:
Всю дорогу до работы, Лев не мог выбросить из головы этот образ. Злобно сжатые в полоску губы, решительный взгляд и глупую гордость, которая будто ещё больше заставляла желать присвоить себе это вздорное существо.
Это как обладать… дикой кошкой, вроде Принцессы, которая будет рвать всех кругом на куски, а тебя любить и мурлыкать в твоих руках. Это было эгоистичное желание: “Чтобы она кричала по утрам только на меня! И по ночам только со мной!”
Ему даже не было нужно сравнивать её с другими, проверять себя. Он даже мог себе представить, что между ними только вот эти недоотношения без беременностей и всего такого, и в тайне цеплялся за эту мысль.
“Я никогда не буду таким, как мой отец. Меня интересует она, а не ребёнок!”
И уже на работе, сидя в студии и с затаённым дыханием, внося последние правки, понимая что влюблён в собственный трек, Лев решил, что и в Соню он тоже влюблён.
А потом вдруг появились силы объявиться перед друзьями. Силы рассказать им всё, от болезни до странной встречи в отеле. И ему бы ещё десять минут на беседу с Геллой, чтобы всё сделать правильно, но нет. Вздорная девчонка пришла. Такая по-новому одетая, причесанная. Этот необычный образ выбил почву из-под ног похуже “Просекко” в отеле “Ромашка”.
— Ты в порядке? — он подошел к Соне со спины, вытащил из её ушей наушники и она замерла, так и оставив руки под струей горячей воды.
Лев стоял уткнувшись в её макушку, и смотрел, как кожа краснеет нагреваясь, слушая, как сбивается неровное, но лёгкое дыхание.
Он чувствовал её всем телом, как невозможно не почувствовать что-то невероятно желанное и родное, как обернешься на человека, что приближается с другого конца улицы, как высмотреть в толпе знакомую спину, как по ноткам запаха в воздухе, поймёшь, что она была в комнате, как лишь чем-то похожий голос взрывает мурашками кожу и ты несёшься искать встречи с тем, кто даже не пришёл.
А Соня была рядом, стояла окунувшись в его объятия, в его личном пространстве, в его мире. И она не плакала, не злилась, не убегала.
— Я в порядке, — кивнула она. — Не думай, что бешеная сучка, в лучшем смысле этого слова, — Лев усмехнулся, — могла бы меня испугать.
— Не испугала? Не обидела?
— Чем? Своей истерикой? — рассмеялась Соня.
Отважный маленький солдат. Она не понимает цену женских слёз, за которые мужчина может выложить пол мира. Она не понимает, что могла бы сейчас просить о чём угодно.
— Соня? — Лев сжал её плечи и увидел, как шея покрылась мурашками и как дрогнули её руки.
Она хорошо всё помнит и понимает. Она — его, и с этим ничего не поделать.
— М-м…
— Тебе платье порвали.
— Купишь новое, — вздохнула она.
— А Гелла слетела с катушек.
— Её проблемы.
— Что я могу для тебя сделать?
— Для меня?
Она развернулась в его руках и почти ткнулась макушкой в подбородок.
— Я что же, заслужила подарки, потому что на меня Гелла набросилась? Так?
— Нет… я…
— Значит мужчину я заслужила залетев. Подарки — из жалости. Жильё за гроши — из сострадания. Я сама-то сколько стою? — её голос будто охрип и Льва охватил ужас.
Она говорила именно то, чего он больше всего боялся.
Он боялся, что она решит, будто всё это не чувств, не из-за настоящего живого к ней интереса. Он боялся — и мысли оказались материальны.
— Лев… я тебе, конечно, нравлюсь. Я смешная и молодая, да? Но надолго ли?
— Сонь…
— Нет, подожди. Ты же понимаешь, что я была сегодня в баре? Я хотела накостылять всем этим тёлкам, что приходят качать права. И вот сейчас мыла посуду и думала… а с чего бы? Ну в самом деле. Мы соседи с общей “ошибочкой”. Ты согласен нести за неё ответственность, я тоже, но… брак по залёту? Отношения по залёту?
— Тебе было плохо ночью? — прямо спросил Лев, глядя ей прямо в глаза так, что у Сони воздух из лёгких вышибло.
— Нет… но…
— Ты и правда ревнуешь ко “всем этим тёлкам”?
— Да! Но это…
— Тебе не хотелось бы, — он поднял руку и коснулся её мягких гладких волос, виска и скулы. — И дальше со мной засыпать? Разве плохо ты спала?
— Да всё это… при чём тут…
— И ты бы хотела делить нашу “ошибочку” с кем-то ещё?
— Я… не з…
— Ты влюбилась, Сонь. И это нормально, — пока она не ответила, Лев ловко за два движения усадил Соню на только что вытертую столешницу, выключил воду и отрубил пути к отступлению.
— Ничего я…
— Хочешь, скажу тебе, что никого кроме тебя не будет? Никогда!
— Нет! Это не правда…
— Хочешь, скажу, что тоже влюбился?
— Да не бывает так! С чего бы? Ты меня не зн…
— Хочешь, сегодня же найду круглосуточный ЗАГС и на тебе женюсь? — он улыбался, но шутки в словах даже Соня не слышала.
— Ещё чего выдумал!
— Хочешь, ради эксперимента, проживём вместе всю жизнь?
— Не быв…
— Хочешь, мир тебе покажу?
— Хочу! — сдалась она, но брови сдвинула, намекая, что всё это какие-то бредни и проще с сумасшедшими соглашаться.
— Значит согласна со всем?
— Ну раз ты так настаиваешь! — ещё более злобно.
— Значит поехали жениться?
— Не слабо? — рявкнула она.
— Не слабо! А тебе?
— Не слабо! Но ты об этом пожалеешь, знаешь же?
— Это кто ещё пожалеет, — фыркнул он.
— Значит небо в алмазах и один раз и на всю жизнь?
— Да!
— Значит совет да любовь?
— Да!
— Ты забудешь об этом к утру, когда откроются ЗАГСы, — прошипела она, спрыгнула со столешницы и пихнула Льва бедром. — Как ты там говорил? Свою личную жизнь… не обсуждаешь? — ехидно спросила она.
— А если я хотел бы, чтобы ты была моей личной жизнью.
— К утру развеется, говорю же. Это всё юношеский максимализм и гормоны, — и Соня пошла в свою комнату, а Лев не удержался от улыбки.
Неважно.
Она не понимает с кем связалась, и кого берёт на “слабо”.
Сорок пять лет, ума — нет!
Я выходила утром из спальни, как шпион в тылу врага. Шла шажочек за шажочком, на цыпочках, тихонечко, чтобы никто-никто не слышал.
Раз-раз-раз…
И “БАХ”, прямо перед моим носом Лев и опять он без майки, ухмыляется, как чёрт:
— Ну что, невеста? Не передумала?
— Ещё чего… — растерянно прошептала в ответ, а потом повыше
