–И как, проверила?

–Отстань!– рассердилась Флора.

–Я не пристаю, а считаю, что так рисковать нельзя. А если бы удар был помощней и превратил бы тебя в фарш?

Флора сверкнула глазами, темнея, и Терентий отступил.

–Ладно, не злись, впредь давай советоваться перед рискованными экспериментами.

Флора ещё раз сверкнула глазами, однако возражать не стала. Подумав, спросила:

–Тебе там, в твоём времени, сказали, на что ты идёшь?

–При выдаче задания?

–Естественно. Я имею в виду, на какой риск ты согласился? До какой степени свободен в решении и свободен ли вообще?

Он кивнул.

–Я не был фашистом, прикованным к пулемёту и обречённым на смерть. А ты?

–Поподробней про фашиста.

–Ты не читала о Мировой войне в середине двадцатого века?

–Не то чтобы не читала,– виновато сморщилась она.– Но не слишком интересовалась. Всё же для нас прошло двести пятьдесят лет со времени окончания войны.

–Двести пятьдесят с хвостиком. Для нас на сто меньше.

–Для вашего поколения эта память ещё дорога…

–А для вашего?

Она помолчала.

–Всё не просто.

–Расскажи.

Катер продолжал лететь в тоннеле со сверкающими наплывами, кажущемся бесконечным.

Терентий ждал.

Наконец она сказала:

–В наши времена жизнь людей неожиданно приобрела новую ценность. Если в начале двадцать первого века она обесценилась, потеряла значение из-за войн и передела однополярного мира в многополярный, то в двадцать третьем веке истинных людей осталось мало, и жизнь каждого стала едва ли не бесценной.

–То, о чём мечтали социалисты. А что значит «вас осталось мало»?

–То и значит.– Флора прямо посмотрела в глаза собеседнику.– Большинство населения Земли и Солнечной системы предпочло коллективную жизнь, утратив индивидуальную свободу, присоединившись к РС-системам, которые заменили государства и бизнес-корпорации. Тех, кто хочет развиваться вне РС, независимо, осталось не более двух процентов населения.

Терентий присвистнул.

–Так мало?

–Это примерно триста миллионов человек.

–Что такое РС-система?

–Разум типа «стая», то, что ты назвал матрицей. Большие искусственные интеллекты, включающие в себя интеллекты всех людей.

–То есть это Ульи?

–Предтечи. Но эти системы не являются абсолютными правителями социума, как их рисовали фантасты. Предки смогли реализовать так называемые законы роботехники Азимова. Даже в них руководители – люди, чьё мнение ценится. Но существуют и зоны, свободные от компьютерной зависимости, хотя они и обладают сервис-системами. Там всем распоряжаются люди.– Флора слабо улыбнулась.– Ну, или почти люди.

–Как ты?

–Мой уровень ниже, но в перспективе я могу достичь важного поста и даже стать координатором развития какой-нибудь зоны.

–А какое конкретно задание ты получила от начальства? Только ли выяснить причину пульсаций Солнца?

–Не только, мне поручили установить контакт непосредственно с оператором процесса и договориться.

–СУльем, разумеется. О чём собираешься договариваться?

Флора прикусила губку.

–О помощи…

–Не понял, какой помощи?

–Есть надежда, что Улей поможет нам справиться с давлением РС-систем.

–У тебя такие большие полномочия?

–Не завидуй.

–Но ведь Улей тоже коллективная система, как он поможет вам справиться со своим предком?

Она снова наметила улыбку: сумасшедший по красоте и гармонии рисунок губ, изумительной геометрии лицо, огромные золотисто-карие глаза… С ума сойти!

–Смотря что предложить в обмен. Не пытай меня, я не готова объясняться. У тебя ведь полномочий не меньше?

Теперь засмеялся Терентий.

–Такое впечатление, что нас готовил один и тот же человек.

–Просто творческие люди одинаковы во все времена, они беспокоятся о судьбе человечества.

Он хотел сказать, что далеко не все творческие люди заботятся о судьбе других людей, но не стал.

–Расскажи мне о вашей жизни.

–Не сейчас. Не понимаю, почему нас запустили в эту кишку и не торопятся напомнить о себе. Чего ждёт от нас Улей?

–Ждёт, что мы предпримем, заявив о необходимости контакта с равными себе по интеллекту.

–Есть идеи?

–Надо искать главный мозг Улья, как мы и намеревались.

–Знать бы, где этот мозг торчит во всей его структуре.

–Я имею в виду ту его структуру, которая мыслит не хуже нас. В его сфере должны существовать отсеки или зоны, где располагаются лагеря разных захваченных им сознаний. Мы сейчас движемся внутри буфера и…

–Внутри чего?

–Я уже говорил, что мы попали в буфер, которым и является оболочка сферы. Это подсистема, напоминающая неокортекс, периферийную оболочку мозга человека. Может быть, мы перемещаемся по какому-то нерву или, наоборот, по нейтральной силовой линии, играющей роль шпангоута в обшивке морского корабля. Надо искать выход.

–Ты, случайно, не координатор в своей епархии?– прищурилась женщина.– Уж слишком умно мыслишь.

–Стараюсь не отставать от продвинутых потомков,– с улыбкой ответил Терентий.– Но я не координатор, простой опер.

–Ну-ну, опер.– Флора повернулась лицом к вириалу, вытащила рожки менара.– Оптимал, нащупал что-нибудь?

–Через каждые километр-два в стенах по кругу падает интенсивность освещения.

–Остановись на следующем.

Через минуту катер достиг более тёмной кольцевой перемычки.

–Параметры.

Компьютер высыпал в пилотское окошко горсть показаний датчиков.

–Пощупай стенку неоперабельно.

«Голем» лизнул стены перемычки прожектором и локаторами.

Виом показал анфиладу менее плотных объёмов за стенками перемычки.

–Режем?

–Режем!

–Направление?

–Покажи нам относительное местоположение,– попросил Терентий.

–Весь объём объекта мне недоступен.

–Хотя бы в общих чертах.

В глубине виома соткался призрачный «орех» Улья, сотканный из множества фрактальных кружев. Красное колечко показало внутри семечко «голема».

–Давай налево, к центру. Так, товарищ майор?

–Налево так налево,– подтвердила Флора.