Сразу за поворотом стало понятно – в селе что-то случилось. Два столба едкого черного дыма стелились в сторону протекающей у села горной речушки, не слишком широкой, но чистой и рыбной.

-- Ну, ваша светлость… Стойте… Это, выходит, старосты дом горит?!

-- Старосты левее будет, – возразил кто-то из-за спины капрала. – Это, вашвысокородие, тетки Лесихи дом горит, вдовы. И еще, думаю, кузнеца ихнего. Он аккурат у последнего бугра, чуть на отшибе стоит.

На холм капрал и герцог бежали наперегонки. Ближе к вершине упали и поползли:

-- Ох тыж! Ваша светлость… Это ведь мародеры! Да что-то больно много их. Как бы не тридцать человек там. Давайте-ка потихоньку отсюдова, от греха…

Картина, которая открывалась с вершины холма, потрясла Максимилиана. Горели-полыхали два дома, где-то за воротами на том краю визжали женщины. Несколько трупов солдат, кто с забинтованной ногой, кто с рукой на перевязи валялись возле ворот домов. У одного из них был вспорот живот и кишки глянцевым месивом вывалились оттуда прямо на землю.

Большая часть ворот стояла нараспашку, и оттуда, с грудами вещей в руках, торопливо бегали мужчины. Барахло крестьянское грузили-кидали на три стоящих прямо на дороге запряженные телеги.

Возницы, подхватив очередную кучу, укладывали добро сноровисто и плотно – грабить еще полдеревни, нужно все прихватить.

Капрал и Максимилиан спустились с холма, и Гюстав торопливо начал приказывать:

-- По коням, по коням! Быстрее! Там человек двадцать, не менее. За подмогой надобно…

Макс, даже не стремясь спорить, вскочил на своего Джина, резко рванул поводья из рук солдата и развернувшись, пришпорил коня, направляя его по дороге вдоль того холма, что скрывал сейчас солдат от мародеров. Направляя в сторону деревни и на ходу доставая стрелу.

-- Куда-а-а… За мной! Лоренс и Михель, вы в ту сторону, – он махнул рукой и поскакал за герцогом.

У капрала не оставалось выбора. Если с этой вот светлостью что-то случиться, генерал его лично казнит.

Макс никогда не был отличным лучником, но сейчас, очевидно, судьба сжалилась над ним: первые три выстрела легли точно в цель.

«И рр-а-з… И два-а… И три-и…» -- отсчет в голове начался автоматически.

Возчики у телег легли, только один из них успел заорать так, что из домов выскочили нападавшие.

Если сперва кто-то из мародеров и колебался, заметив военных, то оценив размеры крошечного отряда, они явно приободрились. Из ворот одной избы наперерез Максу вылетела стрела. Он уже почти достиг телег с барахлом.

Оскалившись, герцог немного развернулся в седле и метнул в стрелявшего один из ножей. «И четыр-ре…»

Вот как раз метать Макса учили с детства. В королевском дворце, случись что, с луками будет сложно. А ножи – это как раз для благородных. Благо, что набедренная повязка была забита полностью – хватит на половину мародеров.

Дальнейший бой, первый настоящий бой в своей жизни, герцог мог вспоминать только урывками.

Вот двое из мародеров валяются под ногами рубящего их кривой саблей вояки с перевязанной рукой. Один уже мертв, второй, которого ранил кто-то из скачущих солдат, пытается откатиться в сторону. Но это вряд ли: в ноге и бедре у него плотно сидят две стрелы…

«И пя-ать…» -- нож летит прямо под лопатку метнувшемуся между заборами мародеру. Даже умирая, тот не выпустил из рук узел с вещами…

Вот прямо во дворе горящего дома тело совсем молоденького деревенского парня, глядящего на солнце тусклыми глазами – света он больше никогда не увидит. В руке у него серп, а горло перерублено…

Вот Макс, царапая руки и срывая ногти, пытается выбить подпорку-бревно от дверей пылающей избы – оттуда несется многоголосый крик. Его чуть не сметает волна раненых, кашляющих и давящихся дымом мужчин и женщин…

Вот с той стороны деревни двое его солдат гонят по дороге навстречу своим четверых мародеров. Они орут во все горло, пугая убегающих, и луки в их руках не дают бандитам свернуть в сторону…

Вот герцога обгоняет один из своих и тут же валится с коня от прилетевшей в горло стрелы. Джин спотыкается о тело и Макс летит через голову коня…

Удар о землю был силен, но герцог пытается встать на четвереньки – горячка боя не отпускает. Сбоку мелькает тень, и Макс вялым, неуверенным движением разворачивается туда, под блеснувшую на солнце сталь…

Глава 32

Лето уже давно скатилось в роскошный осенний багрянец, а отъезд дофина все еще откладывался.

-- Что говорит лекарь? – его величество Филипп XI последнее время был довольно молчалив. Здоровье все больше подводило его, и после ранения младшего сына лекари сочли за благо уложить короля в постель.

-- Видеть он будет, отец… -- осторожно ответил Луи-Филипп де Бурбэнт дофин Франкии и старший сын короля. Умный, расчетливый, дальновидный. Сейчас он аккуратно выбирал слова, стараясь не расстроить отца.

-- А сам он… Сам он как? – сегодня его величеству первый раз разрешили покинуть постель, и он сидел в кресле у окна, обложенный подушками и грелками, тоскливо глядя на роскошь парковых аллей.

Принц неопределенно пожал плечами, помолчал, подбирая слова:

-- Он справится, отец. Вы же знаете Максимилиана… Сперва, конечно, будет беситься, но потом привыкнет и будет жить дальше. В конце концов ничего непоправимого не случилось.

-- Это я виноват… Мне хотелось оградить мальчика от этой пиявки. Если бы не…

-- Отец! – почтительно прервал его дофин – Это совсем не так! Максимилиан мог пострадать где угодно. Например, мог наткнуться на шайку ночных бродяг. Вы же знаете, он почти всегда ездил без охраны. Мог просто упасть с