Три часа пятьдесят пять минут. Каждая минута тянется разрывая меня на части. Я изучил каждый листочек папки, которую дал мне на прощание Женя. Теперь я его должник. Только не это меня сейчас волнует.

Я смотрю на фото и наглядеться не могу: на него, на нее, на них. Во мне все бурлит, хочется действий, куда бежать, звонить, лететь, а я сижу пристегнутым в кресле самолета. Все что мне остается сейчас, просто ждать, когда мы приземлимся, когда сойдем с трапа, пройдем таможню. Ожидание убивает. Часы показывают, что до конца перелета полчаса, но я знаю, что доберусь до Чизик не раньше чем еще через два часа.

Устало прикрыв глаза, я попытался успокоиться, но воспоминания уносили меня на два года назад. К тому мне, который топил свою любовь к Ларе в барах Лондона.

Лица многих девушек стерлись из памяти, имен большинства я и не знал, но Мел она что-то задела во мне. Стройная, яркая, открытая, беззаботная. Она праздновала окончание универа с друзьями. Я не мог оторвать взгляда от ее округлых бедер, плоского оголенного животика, стройных ног и каскада радужных волос. Она напоминала мне птичку колибри. Я не мог упустить такое чудо и не упустил.

У нас был не просто секс. Мел не была развязной девушкой, она будила во мне странные чувства. Мне хотелось нежно ласкать ее, чувствовать ее дыхание, сливаться, врастать в нее…

Наверно поэтому я впервые не воспользовался презервативом. Мне не хотелось, чтобы хоть что-то разделяло нас.

И вот результат моего душевного порыва – щекастый мальчишка с светлыми волосами и большими голубыми глазищами. То, что Мел не сделала аборт просто чудо. Ребята Жени не передали информацию, как все это время жила девушка. Однако не сложно сложить до кучи уже известные факты: она сдаёт комнату в своей квартире, подрабатывает по выходным в магазинчике у дома. Пособие матери одиночки явно не хватает ей, а ведь я богат. В моих силах обеспечить и ее и сына. Почему она не нашла меня? Я ведь был в том самом клубе каждый вечер. Я даже пытался найти ее, но никто не знал мою птичку колибри.

Самолет приземлился и я с трудом сдержался, чтобы не побежать к зданию аэропорта самостоятельно. Дурацкий автобус, идиотские правила.

Я злился, что не могу оказаться рядом с ними прямо сейчас. Злился, что мой ребёнок жил без отца все это время, пока я гонялся за иллюзиями.

Психолог оказалась права. Я не любил Лару, просто тянулся за образом, который в ней видел. Отобрал ее у Жени, я мечтал обрести ту семью, что видел у них: уютный дом, задушевность и теплота, которую не купишь ни за какие деньги.

Я богат и беден одновременно. Все, в чем я нуждаюсь невозможно приобрести, выпросить или украсть.

Мел… я совсем ее не знаю, но чувствую, что именно с ней и малышом мне удастся обрести свой островок счастья.

Такси остановилось у небольшого дома. Там, на втором этаже в ее окнах горел свет. Я не знал, что скажу, но задержаться еще хоть на секунду казалось немыслимо.

Дверь открылась почти сразу. На пороге застыла Мел. Молчание длилось слишком долго.

– Что ты сделала со своими волосами?

Вместо радужных длинных прядей, которые россыпью спасали ей до пояса сейчас были каштановые мелкие кудри, которые едва доставали до плеч.

Яркая птичка колибри превратилась в нежную голубку.

– Красить волосы не рекомендуется во время…

– …Беременности, – закончил вместо девушки я, когда она запнулась на полуслове.

– Ты знал? – она больше разозлилась, чем удивилась.

– Нет, но теперь да.

– Теперь?

– Уже почти 9 часов как, – взглянув на часы посчитал я.

– Что-то ты не спешил.

Она сложила руки на груди и недовольно насупила нос.

– Вообще-то я ужас, как спешил. Еще 9 часов назад, я был в России, на другом конце планеты.

– Оу, – только и смогла вымолвить она.

– Ну, так что? Я могу войти?

Сейчас мы оба понимали, что речь идет не только об квартире, но и о всей их жизни. Я просил пустить меня в их вселенную. Мел колебалась несколько минут, а затем махнула в сторону гостиной, приглашая меня.

Господи, спасибо тебе за этот шанс. Я его не упущу.