в последнюю секунду подхватить её вмиг ослабшее тело. Крик ушёл в вой, ударяясь в стены и эхом разносясь по дому.

Просто прижал голову жены к себе, тщетно пытаясь успокоить. Мне и самому хотелось взвыть, но сейчас мало кого волнуют мои душевные стенания.

— Это всё ты! Всё из-за тебя, ублюдок! — зашипела девушка и, подобно дикой кошке, кинулась на меня.

Удары, оплеухи, пощёчины сыпались на голову, как из рога изобилия, но я не посмел даже укрыться. Кровь пошла носом, а тело устало кренилось к полу. Если бы сейчас у неё в руках был нож или пистолет, клянусь, не воспротивился.

— Уйми её, — слышу голоса парней, и жену попытались отодрать от меня.

— Убийца! — взревела Валерия. — Ты сам теперь сдохнешь. Я убью тебя, сволочь, клянусь! Клянусь своим сыном, убью!

И девушка, вырвавшись из хватки парней, опрометью выбежала в коридор.

— Остановите её, — сердцем почуял недоброе и, утирая кровь, помчался следом. — Валерия!

Жена достигла верха лестницы, стремясь в свою комнату, но у края пошатнулась и согнулась пополам. Смог увидеть лишь лицо искажённое болью, прежде, чем она оступилась и слетела вниз по лестнице.

— Лера?! — упал возле неё.

— Убийца, — продолжала стонать супруга, мучаясь и корчась на полу.

— Лера, где больно? — игнорируя её ненависть, старался достучаться до главного. — Вася зови Бориса и её врача вызовите…

— Лучше скорую, — покачал головой Арно, осевший возле ног Валерии. — У неё походу отошли воды. Она рожает…

24. Мой маленький Максим

Валерия

Каждый атом тела надрывался от боли. Физическая и душевная, словно на спор рвали на части, разматывая душу и силы в хлам. Хотелось кричать в небо и просить о пощаде. Я не вынесу. Не выживу. Не смогу снова одна сквозь эту темноту.

Вернись… Молю вернись! На бросай… Не оставляй одну.

В голове всё ещё его отчаянный крик, звук боли, волчье рычание. Человек не должен такое испытывать, не должен умирать так.

Очередная схватка накатила волной, выворачивая тело наизнанку. Боже мой! Всё так стремительно! Ведь я должна сейчас оплакивать любимого, составлять план мщения, но вместо этого испытываю новые муки, которые сейчас совсем некстати. Ты слишком рано, сынок! Я ведь даже не успела сообразить, что мне делать со всем этим дальше.

Алексей, бледнее моли, понуро молчал, держа на лице компресс со льдом, и слушал перешёптывания своих людей, пока ждали приезда скорой. Варвара суетливо пыталась меня одеть. В минуты затишья от схваток, вслушивалась в тихую беседу мужа и этих двоих.

— Отправьте туда ещё отряд, — приказ супруга. — Погибли наши люди, я должен знать почему…

— Батя уже в курсе, — шипел в ответ один из них, кажется Василий. — Он недоволен. Мы тебя предупреждали. Тебе непоздоровиться.

— Срать! — процедил мой муж. — Мне нужны ответы. Если это теперь логово Герасима, его нужно снести к чёртовой матери с лица земли. Эта мразь угроза не только для Бати, но и для всех нас и моей семьи.

Последняя фраза холодом страха потекла по жилам, уйдя в очередную схватку. Если эти мерзавцы убили моего любимого человека, так по-зверски жестоко, то что будет с моим сыном? Что его ждёт? И в такой среде я решилась дать ему жизнь?! Разве это то, что нужно ребёнку для полноценной и счастливой жизни? Вечные ненависть, страх и опасность… Не в такой среде должно жить моё единственное сокровище.

Слёзы потекли по щекам. Поздно думать об этом сейчас. Слишком поздно. Мне ничего не изменить теперь.

В больнице нас ожидали Анатолий и мой акушер-гинеколог. Мозг и тело настроены рожать, но врач после тщательного осмотра отчего-то покачал головой:

— Вы ещё не готовы. Незначительное отхождение вод и повышеный тонус матки обязует госпитализировать Вас, но родоразрешать ещё рано. Будем пока готовиться. Не плачьте, мамочка, малышу ничего не грозит, всё необходимое мы ему предоставим. Если сорванец будет настойчив, то простимулируем родовую деятельность. Пока всё под контролем.

От одноместной палаты категорически отказалась. Мне нельзя оставаться одной. Наличие посторонних закроет мужу рот, если тот настоит на посещении. С его финансами, любой доктор согласиться пойти против больничного уклада.

Однако, в палате я всё же оказалась одна.

— Роженниц с каждым годом всё меньше. Видимо, идём на спад, — пояснил Толя. — Ты можешь выбирать любую кровать, — слегка улыбнулся, но внимательно рассмотрев меня, встревоженно взял за руку. — Лера, всё в порядке? Я видел синяки и пару ссадин на спине при осмотре. Он избил тебя?

Быстро мотнула головой. Я даже не могу сказать о произошедшем, потому что, рассказав всё, окончательно приму сей факт. Факт, что любимого и отца моего ребёнка больше нет. То, чего так боялась изо дня в день, всё же неминуемо произошло.

Но слёзы побежали из глаз ещё стремительней, а рыдание прорвалось наружу. Мужчина поспешил прижать к себе, позволяя выплакаться и высказаться.

Схватки действительно приостановили, но подобие тянущей боли внизу живота всё равно чувствовала.

— Тебе нужно поспать, — Толя настойчиво смотрел на меня.

— Нет, — так же упрямо отказалась. — Я не смогу… Не сейчас. Мне нужно подумать, как быть дальше.

— Уверена? Нельзя рожать детей со скверными мыслями, — мужчина осуждающе покачал головой.

— Вся моя беременность была такой. И, похоже, последующая жизнь сына останется на том же уровне. Боже, я только сейчас вдруг поняла, что сделать аборт вначале было бы самым верным решением. Макс бы не погиб…

— Не смей думать о таком! — сурово оборвал Анатолий, и я виновато закусила губы. — Это дар! Плод от твоей любви, и скоро вот-вот родится. Любая боль со временем проходит, а счастье данное однажды, пусть и сквозь мучение, не имеет свойства повторяться, только оно — единственное и правильное. Его нужно беречь. Максим тоже просил тебя об этом. Ты сильная и справишься, найдёшь верное решение.

Мужчина сжал мою ладонь, и я ответила тем же. Да, я поклялась Максу сохранить жизнь нашего сына во что бы то ни стало. И я это сделаю. Мне нужно лишь обдумать, как быть дальше.

Толя ушёл, а я так и пролежала на постели глядя в темноту и ища комфортную позу.

Утром в моей палате появилась соседка. Худющая и высокая, с большим выпирающим животом. Огромные карие глаза бегали по палате и неслезающая с лица улыбка явно свела ей щёки. Девушка вошла под руку с нянечкой и, пыхтя, улеглась родильное кресло. Ей хоть и было больно, но от предвкушения встречи со своим ребёнком роженницу явно подбрасывало от счастья.

— У вас первенец? — улыбнулась девушка, когда её наконец пленили