Тарахтя мотором, как трактор, машина выехала со двора. Судя по всему, двигатель у неё был обычный, не на эмберите. Бензиновый или керосиновый. Труба была выведена прямо на капот, так что пассажиры могли вдоволь насладиться запахом выхлопных газов. Впрочем, как и все, кто оказывался в радиусе нескольких метров — чадила эта адская машина так, будто скоро загорится.

— Куда едем? — спросил я.

— На Мухин бугор, — выплевывая окурок сигареты в окно, ответил Дымов. — Да тут недолго.

— И какой план? Что делать-то надо будет? Фома ничего конкретного не сказал.

Дымов скептично хмыкнул, искоса окинув меня взглядом.

— Да погоди. Сейчас приедем, разомнёмся. Глянуть надо. На что каждый из вас сгодится. А то ведь из дерьма пулю не слепишь. И сами покалечитесь, и я сраму с вами огребусь.

— Ясно, — проворчал я.

— Ну, а ещё от настроя зависит. Ты как, всерьёз в это дело хочешь вляпаться, или так, любопытствуешь?

— Глянуть надо, — копируя его фразу, ответил я.

— А я вот серьёзно настроен, Виктор Евгеньевич! — подал голос с заднего сиденья паренёк с фингалом. — Вы меня испытайте! Я готов! Я знаете сколько тренировался? Я полста раз уже отжаться могу. Ну, почти. Сорок восемь…

— Половинку просим, — хохотнул Дымов. — Сказал же, в зал возьму. Бесплатно. Оботрёшься месяцок, а там глянем.

— Да готов я! Вы же видели вчера, как я тех двоих размотал!

— Вась, угомонись, — добродушно отозвался тренер. — Не лезь вперёд батьки в пекло.

Машина резво катила по улице, время от времени Дымов жал на клаксон, распугивая резким хрипловатым звуком зазевавшихся прохожих или конные повозки. Вообще, насколько я мог судить, правила дорожного движения в этом мире пока находились в зачаточном состоянии. Ни пешеходных переходов, ни знаков. Разве что на тротуары старались не выезжать и держались правой стороны дороги. Ну, уже кое-что.

Вскоре мы покинули улицы, и, миновав большую церковь из красного кирпича, как-то незаметно въехали в настоящий лабиринт, состоящий из длинных одно-двухэтажных строений — не то складских, не то производственных корпусов.

Это был своего рода город в городе. Народу здесь тоже было полно. Кто-то что-то грузил на подводы или в почти привычного мне вида грузовики, кто-то, наоборот, разгружал, таская ящики через приоткрытые ворота. Из некоторых зданий доносился шум каких-то тяжелых механизмов.

Мы миновали большой продовольственный рынок с толпой покупателей, снующих между длинными рядами прилавков. Потом пришлось подождать немного на железнодорожном переезде — через ветку, проброшенную прямо в гущу складов, лениво тянулся небольшой состав на десяток вагонов.

Наконец, прибыли на место — Дымов направил машину в открытые ворота огромного кирпичного ангара.

Здание на первый взгляд не особо отличалось от соседних, и снаружи было похоже на цех какого-нибудь завода или на большой склад. Внутри высились многоэтажные деревянные конструкции, похожие на строительные леса. Только когда мы вышли из машины и прошлись мимо этих сооружений вплотную, стало понятно, что это своего рода зрительские трибуны, выстроенные ярусами вокруг центра. Они были не пусты — народ уже вовсю подтягивался, но через другие ворота, где стоял добрый десяток вышибал. Вход, похоже, был платный.

Гвалт в помещении стоял такой, что я невольно поморщился. Перед отъездом я снова перенял у Велесова его Дар, и Аспект Зверя обострил мои органы чувств. Так что волей-неволей приходилось воспринимать всю эту суету с удвоенной силой. Но звуки-то ещё перетерпеть можно было. А вот запахи…

Такое ощущение, что до этого здесь размещалась скотобойня или, по крайней мере, мясной склад. До меня доносился тяжелый, неприятный смрад мёртвой плоти, прелых шкур, старых гниющих костей. Особенно он чувствовался в дальнем от арены краю, где до сих пор громоздились целые штабеля каких-то старых ящиков и бочек.

Обычные люди, впрочем, всего этого не чувствовали или просто быстро привыкали. К тому же в той половине, что была оборудована для кулачных боёв, вентиляция была куда лучше.

— Это и есть знаменитый Томский Колизеум? — скептично оглядевшись, спросил я Дымова. — Я ожидал места посолиднее.

— Колизеум — это не место, брат, — ответил усач, закуривая новую папиросу. — Это, как бы тебе сказать… Идея. А места для боев разные подбираем. Долго задерживаться на одном нельзя.

— Поэтому в листовке писали про закрытие летной арены? — уточнил я, вспомнив текст рекламы. — Переезжать будете?

— Да. Этот склад не отапливается, к холодам здесь уже делать нечего будет. Сегодня гульнём напоследок — и сворачиваем лавочку. Впрочем, тренировочные залы ещё здесь побудут. Так что дорогу запоминайте.

Он провел нас на другую сторону ангара кратчайшим маршрутом — прямо под трибунами. Над нашими головами по доскам грохотали шаги, гудели голоса. Со стороны арены доносились азартные выкрики.

— Что, уже бьётся кто-то? — пытаясь что-нибудь разглядеть в щели между досками, засуетился молодой.

— Да, уже начали потихоньку. Но это всё так, баловство, — отмахнулся Дымов. — Наш выход где-то через полчасика, время есть.

Мы прошли в смежное помещение, где оказалось что-то вроде наскоро оборудованного спортзала для боксёров. Несколько подвешенных к потолку мешков для битья, разнокалиберные гири, ринг, огороженный вместо канатов ржавыми цепями, явно притащенными откуда-то из соседних складов. Дальний угол был застелен толстыми войлочными матами, больше похожими на старые матрасы.

Здесь уже возилось с десяток бойцов разной комплекции. Одеты — кто во что горазд. Один — здоровенный пузатый детина — и вовсе голый по пояс. Завидев Дымова, все засуетились и разошлись по снарядам, хотя до этого, кажется, только пузан и ещё пара человек вяло колотили боксерские груши.

— Ну, а наша-то задача какая? — снова настойчиво спросил я.

Происходящее мне пока не особо нравилось. Откровенно говоря, я представлял себе эту затею совсем по-другому.

— Переодевайтесь, разминайтесь. Гляну на вас, кто чего стоит. Вон там на стеллажах — бинты, подкладки, ракушки. Как обращаться, знаете?

Пришедшие со мной мужики помотали головами, только молодой оказался осведомлённым и, хватая с полки нехитрую амуницию, принялся объяснять.

— Это для защиты. Локти, коленки перематывайте, вот тут тоже можно, здесь кость близко. А этой штукой хозяйство прикрывать. А то может шальной удар прилететь — мало не покажется.

— Так, молодой, опять ты вперёд батьки? — прикрикнул на него Дымов.

— Да Виктор Евгеньич, я же просто помочь… Я всё знаю, тыщу раз видел. У меня же брат целый год бился.

— Угу. Бился, бился, — проворчал тренер. — Пока не убился совсем.

Окинув нас, новичков, кислым взглядом, он всё же чуть смягчился.