Шрифт:
Закладка:
Улещенный таким образом писатель, разумеется, не отказался, хотя долго ворчал, что в принципе он против всяких выступлений, что он-де не то, что другие, но под конец согласился приехать на вечер точно так же, как и другие.
Вечер прошел очень мило. Писатель читал свои произведения. Дети хлопали в ладоши. Девочки задавали вопросы. Писатель на них отвечал. Все остались довольны.
В конце вечера, когда писатель массировал изможденную автографами руку, мать Эдите спросила у него:
— Вы уже слышали, Эдмунд Берз, мой зять, исчез?
— Что вы говорите! — удивился Нупат. — Кто бы мог подумать! Мы ведь с ним были дружны.
— Да, представьте себе. Уехал из дому на машине и не вернулся. Машина новенькая, и года не проездили. На мой взгляд, сбежал с какой-нибудь дамочкой. Вот они какие, эти архитекторы!
Дружба Нупата с Берзом в действительности была поверхностной и случайной. Зимой они раза два катались с одной горы.
Из совместных катаний Нупат вынес впечатление, что Берз человек бесстрашный. Техникой владел средне, но упорно лез на самые крутые склоны.
Писатель побывал и в гостях у Берза. Они, помнится, говорили о проблеме шума в городах, о кактусах, о слиянии интерьера с природой, о моторах, о техническом прогрессе страны на ближайшее десятилетие. Берз поделился впечатлениями о своих зарубежных поездках.
Теперь же, все взвесив, писатель пришел к выводу, что в общем-то о Берзе он не знает ничего. Этот человек для него был и остался загадкой.
Берз спроектировал и построил несколько примечательных зданий. Берз реставрировал несколько примечательных архитектурных памятников. Берз собирался спроектировать и построить несколько примечательных зданий. А равным образом Берз намеревался реставрировать ряд примечательных архитектурных памятников. От такого однообразного перечисления голова могла пойти кругом.
И семейная жизнь Берза для него была загадкой.
Однажды поздним вечером Нупат повстречал Берза на улице. В самом начале знакомства. Берз попросил писателя проводить его домой, он-де неожиданно задержался, жена будет злиться, а присутствие постороннего человека не даст злобе прорваться наружу. Словом, Нупату предлагалось послужить своеобразным громоотводом.
Гонимый профессиональным любопытством, отчасти из расположения к Берзу, писатель согласился.
В ту пору Берз еще не получил квартиры и обретался с женой в тесной комнатке на квартире родителей Эдите.
Своего ключа у Берза не было. Он позвонил. Дверь отворила Эдите, злая, как фурия, с горящими глазами. Берз слова не успел вымолвить, как Эдите закатила ему хлесткую оплеуху и рывком втянула в квартиру. Дверь захлопнулась.
Писатель, смущенный таким оборотом дела, подождал немного. Дверь отворилась. С улыбкой на устах на пороге стояла Эдите.
— У нас мама заболела и слегла с простудой, — сказала она. — Сейчас Эдмунд пойдет в аптеку за лекарством. Заходите в другой раз. Я читала ваши романы, рада с вами познакомиться.
Как по книге хорошего тона.
Когда писатель спускался по лестнице, его нагнал Берз.
И еще одна черта в характере Берза изумила Нупата. На лице у Берза не было и тени смущения, растерянности или досады оттого, что писатель стал свидетелем той сцены. С поразительным хладнокровием Берз перечислил, какие лекарства он должен купить для тещи. Больше ни о чем не говорили. И у писателя прошло чувство неловкости. Не очень-то приятно видеть, как здоровенному мужчине дают оплеуху, а затем любимая жена заволакивает супруга в квартиру, точно куль с мякиной.
Другой бы на его месте мог оскорбиться. Но раз сам Берз не чувствовал себя задетым, значит, все в порядке.
Писателю нравилось в Берзе его своеобразное чувство юмора. Берз обладал ценным качеством — он никогда не смеялся собственным шуткам, а выдавал их невозмутимо, с каменным выражением лица, в то время как слушатели покатывались со смеху.
Писатель попытался вспомнить его облик. На лице у Берза всегда залегала какая-то горестная складка. Похоже, он был постоянно чем-то опечален. Берз не был красавцем, но было в нем обаяние, которое позволяет заметить и отличить человека в толпе. На нем лежал отпечаток собственного «я».
Черты лица, взятые сами по себе, — чуть вздернутый нос, смеющиеся, как у клоуна, уголки губ, горестная складка на лбу, впалые щеки — создавали впечатление несоразмерности, разнородности, но стоило на том же лице проглянуть улыбке, как все соединялось в нечто стройное, неповторимое по своей привлекательности.
Писатель расспросил всех, кто что-нибудь слышал или знал об исчезновении Берза. Взвесив и подытожив разноречивые факты, он пришел к заключению, что Берза нет в живых: убийство с целью ограбления.
У Берза водились деньги. Он был бережлив.
Писатель вернулся домой, подсел к столу, взял чистый лист бумаги и принялся набрасывать план нового романа.
— Жена, — крикнул он в соседнюю комнату, — ты слышала, Берз пропал! Это ж черт знает что, я об этом собираюсь написать роман. Прекрасная тема для детектива. Только помоги придумать имена героям.
— Что ты говоришь! — воскликнула жена, вбегая к мужу в кабинет, забыв при этом на столе в соседней комнате горячий утюг на платье, которое гладила. — Берз пропал? Быть не может.
— Говорю тебе — пропал! Вместе с машиной.
— Бедная Эдите, — со вздохом молвила жена писателя и, опустившись на тахту, сложила руки на коленях. — Как она это вынесет.
— Вот, вот, — сказал писатель, — об этом-то я и собираюсь написать. Но что это запахло паленым?
Так исчезновение Берза неожиданно ударило по семейному бюджету писателя, — платье было дорогое, всякая починка исключалась.
Но писатель тут же позабыл о неприятности, на него снизошло вдохновение, он обдумывал композицию романа. Нупат был отменным ценителем классической музыки и потому решил создать роман по принципу симфонии. Он продумал темы, их значение и развитие. Финалу полагалось быть трагическим, но с оптимистическим звучанием. Можно было также написать роман на манер концерта для рояля с оркестром. В трех частях.
Нупат поставил пластинку концерта для фортепьяно с оркестром Рахманинова и принялся за работу.
