об меня? Сейчас папенька сюда нос сунет, и что увидит?

— Да ничего не увидит. Не переживай ты так! Папенька меня любит, я его любимая дочка, так что ничего такого не сделает. Приедем, попрошу, чтобы за тебя замуж отдал. Папенька даст приданое, мы организуем свое торговое дело, и все будет отлично. Нарожаем детишек, я вот хочу двух мальчиков и двух девочек. Тебе кто больше нравится, мальчики, или девочки?

— Если для секса — только девочки. Мальчиков не хочу.

— Дурак! Тьфу! Я про наших детей говорю! Ты похабник и хулиган! И развратник! Бесстыдный. Вчера подавальщица на тебя вешалась, я видела — наглая такая, рыжая сука! Хотела ее найти, морду набить — жалко, что не нашла. И на сеновал ходила, думала она там с тобой кувыркается…где же вы с ней спрятались, развратники?

— Я не развратник! А то, что женщин люблю — так на то я и мужчина. И вообще — прекрати эти разговоры о семье и детях, я же тебе уже говорил, что не собираюсь жениться! И вообще, хочу открыть тебе тайну…только никому не говори, ладно? Ох, зря я…нельзя тебе верить. Ты такая болтушка, всем сразу разнесешь, как птичка в клюве.

— И с чего это ты взял, что я болтушка? Если по делу, если тайна — никому не скажу. Вообще, даже обидно!

— У меня есть невеста. Это я ее искал. Она волшебница, обладает древней магией. Ее похитили, и я ищу ее по свету. Потому и не могу на тебе жениться. Зарок дал.

— Жениться не можешь, а за каждой первой юбкой волочишься? Я за последние десять дней посчитала — десять девок в разных трактирах! И тебе не стыдно? Небось еще и за деньги…

— Вот сейчас было обидно! Без денег! Я за это с женщин денег не беру!

— Тьфу! Вот кто все выворачивает?! Я про то, что ты им денег давал! Неужели вот так прямо на шею вешаются?

— Сам удивляюсь. Вроде не красавчик, а стоит лечь в теньке возле ручья, так тут же какая-нибудь красотка на меня прыгает, голая, как лягушка в пруду.

— Тьфу на тебя! Это умопомешательство было! Жарко, опять же, у меня скоро должны были начаться…в общем — я сожалею.

— Что не получилось — сожалеешь?

— Ну…может и так.

— Я тоже…хе хе хе…

— Тебе бы только поиздеваться…вот зачем я тебя подобрала? Зачем ты мне такой нужен?

— Поболтать. Тебе же не с кем было болтать. Охранники или старые, или тупые. Возчики? Даже не смешно. Папенька? С ним не поболтаешь. А со мной — о чем угодно. Даже о том, что перед месячными ты становишься отвратительной злобной сукой, и от тебя разбегаются все мужики.

— Что, все так плохо?

— Еще хуже. Слышала бы ты, как они тебя кроют…ой, мама дорогая! Но справедливости ради, говорят, что иногда с тобой поговорить приятно — такая обходительная девушка, заботливая — просто мечта. И задница у тебя классная — они готовы целовать ее днями и ночами.

— А кто, кто готов целовать? Покажешь?

— А чего так заинтересовалась? Нет уж, не скажу. Я не люблю делить своих женщин с другими мужиками. Ей видите ли один задницу целует, а потом она бежит ко мне?

— Мда…вы, мужчины, такие косные, такие…скучные! Да, кстати, а что ты сейчас сказал? «своих женщин»?! Ты меня считаешь своей женщиной?

— Нет, не считаю. Ты ведь еще не женщина. Ты девушка.

— Опять вывернул… Знаешь, а ты мне во сне привиделся. Мы с тобой на том лугу, обнимаемся, я лежу на тебе, и ты меня целуешь, и говоришь? «Я навсегда твой! Возьми меня! И не отпускай, любимая!»

— Мне тоже кошмары снятся, когда я каши много на ночь поем. А еще — пучит. Тебя не пучит в это время?

— Отвратительно! И это тот человек, который пел мне красивые песни о любви?! Песни, от которых я плакала и хотела тут же ему отдаться?! Как тебе не стыдно?!

— Это после каких песен ты хотела мне отдаться? Скажи, и я не буду их петь. Зачем возбуждать без нУжды? С ума еще сойдешь…

Молчание. Скрип колес, ржание лошадей, посвист ветра в брезенте фургона.

— Странно…почему мне так легко с тобой? Наверное, мне было бы так же легко с братом-близнецом. Говорить о чем угодно, не боясь, что тебя не поймут, упрекнут в том, что я интересуюсь тем, чем девушке интересоваться невместно. И еще как-то странно…тебе ведь шестнадцать лет, я на год тебя старше, а кажется, разговариваю с взрослым парнем. Может потому, что я из купеческого сословия, а ты из аристократов?

— Да с чего ты взяла, что я из аристократов? Может, вообще простолюдин?

— Ну, конечно! Из тебя образованность лезет, как иголки из мешка! Ты слова просто так не скажешь, у тебя речь абсолютно правильная, как говорят аристократы. Мы, купцы, это дело сразу распознаем. И смотришь ты так, будто привык к уважению и почету. Ходишь прямо, не сутулишься, смотришь в глаза, не кланяешься после каждого слова, не заискиваешь перед теми, кто богаче и сильнее. Да и к деньгам равнодушен, хотя и не гнушаешься их зарабатывать. Папенька правильно сказал — ты младший сын какого-то древнего Клана. Сбежал — то ли мир посмотреть, то ли нашалил лишнего, и вот — хлебнул говнеца полной ложкой, и возвращаешься домой. И кстати сказать — что за печать у тебя на шее?

— Печать? Какая печать?

— Да такая печать! (с торжеством в голосе) А то я не видела! И папенька видел, кстати, когда ты стоял, выпятив свое хозяйство! Подвесная печать! Клановая! На цепочке! Папенька сказал, что как эту печать увидел, так и передумал тебя кастрировать. Главное — девственность не нарушена, а в остальном потом разберется.

— Хмм…а я думал — это ты меня отбила. Типа: «Я люблю! Он самый лучший! Бла-бла-бла!» А оно вот как…печать!

— И это тоже! Про любовь! (ничуть не смущаясь) Но и печать тоже. Говорит — аристократов нельзя так просто карать. Их надо судить — подавать прошение Императору, и в Имперский суд. А так можно проблем поиметь. Скажи, а почему у тебя на шее клановая печать? Это что, какая-то тайна?

— Да! И если я тебе ее открою, тебя лишат девственности вместе с твоей красивой попой! Так что заткнись и не спрашивай о том, чего тебе знать не надо!

— А у меня правда красивая попа?

— Очень (искренне). Великолепна.

— А ты про невесту соврал? А у нее красивая попа? Лучше, чем