Шрифт:
Закладка:
На место непринуждённой атмосфере пришла напряжённая тишина, которая сразу наполнила воздух электричеством и тяжёлыми взглядами друг на друга.
— Крыса, — презрительно выплюнул лысый мужик с синими перстнями на фалангах. — Среди нас?
— Серьёзная предъява, — пробасил здоровый амбал, нахмурив брови. — Уверен ли ты в своих словах, Яхонт?
— Уверен, — кивнул в ответ и посмотрел на притихшего Академика. — У меня есть бумаги, подтверждающие легализацию общаковых денег в офшорах.
Бросил на стол увесистую папку, наблюдая, как Завражный дёрнул кадыком, заметно нервничая.
— Кто-то ведёт легальный бизнес на бабки из нашей кассы? — соскочив с места, гневно зарычал грузный мужчина, брызжа слюной. — Платит с них налоги и зарплаты? Ты сейчас серьезно, мать вашу?
Некоторые из присутствующих тоже повскакивали со своих мест, изрыгая проклятья и не веря, что такое вообще возможно.
Павел же продолжал смотреть на Академика, который упорно отводил взгляд.
— Алексей, — позвал того, прищуриваясь, — думаю, тебе есть что сказать собравшимся. Ведь базар сейчас напрямую касается тебя.
Услышав это, все разом затихли и перевели внимание на мужчину, который всё это время молча сидел в стороне.
Лицо Завражного дёрнулось, на губах растянулась усмешка.
— Братва, — как можно непринуждённее произнёс, поправляя галстук, — Я бы никогда не стал этого делать. Многие из вас знают меня не один десяток лет. Я всегда жил по понятиям. Какая на хрен легализация? — поднялся и уверенным шагом подошёл к столу. — Не знаю, что там нарыл пацан, но это явно какая-то лажа.
— Если это лажа, то очень грамотно составленная, — протянул мужчина в очках, изучая бумаги. — По этим документам выходит, что ты выводишь немалую сумму за бугор и ведёшь там вполне законный бизнес…
— Брехня! — рявкнул тот, прерывая.
— Не думаю, — вмешался тощий парень, нависая над документами и пробегаясь по ним взглядом. — Я на подделке доков собаку съел. Эти бумажки подлинные. Зуб даю.
Все снова замолчали, ожидающе глядя на Академика.
— И как долго ты этим промышляешь, а, Лёша? — наконец, прервал тишину самый старший. — Как давно крысишь общее лавэ, ммм?
Глаза обвиняемого забегали, оценивая обстановку и замечая на себе воинственные взгляды.
— У меня нет оснований не доверять предоставленным доказательствам, — заговорил старший, — Нет оснований не доверять Яхонту. Общак разбазаривался долгие годы. Факт, — он посмотрел на Завражного. — Кража общака — серьезная провинность. Ты, Лёша, конкретно замарался. Есть, что сказать в свою защиту?
Академик скривил губы и презрительно выплюнул:
— Я не собираюсь оправдываться перед вами. Брал бабло, отрицать не стану. Но мои заслуги вполне перекрывают это. Я…
— Достаточно, — прервал его седой. — Я предлагаю высшую меру наказания и лишение титула посмертно. Кто против, может высказаться.
В помещении воцарилась гнетущая тишина, свидетельствующая о том, что никто из присутствующих не собирается принимать сторону обвиняемого.
— Ну, что ж, — скучающе произнёс старший. — Решение принято единогласно, поэтому… — его взгляд обратился к Павлу. — Тебе, Яхонт, придётся привести приговор в исполнение…
Застегнув последнюю пуговицу на кофточке, Николь развернулась, натыкаясь на внимательный взгляд синих глаз.
За последнее время она очень часто ловила на себе такие вот взгляды Яхонтова и сильно смущалась от этого.
Её фигура ещё не успела вернуться к прежней форме и поэтому девушка чувствовала себя неуверенно.
Слишком тощая. Некрасивая.
Не чета Павлу, который выглядел сногсшибательно всегда. Даже сейчас, одетый в простой черный свитер, куртку и джинсы, мужчина притягивал к себе внимание всей женской половины больницы.
Уж Николь-то успела заметить, с каким интересом каждый раз на него пялятся местные медсёстры.
Его тёмная хищная энергетика притягивала, а ледяной взгляд завораживал.
Но на неё Яхонтов смотрел иначе. Проникновенно. Тепло. Даже горячо.
— Готова? — поинтересовался, выводя из раздумий и уверено приближаясь.
— Да, — кивнула, улыбнувшись.
Подойдя, он привлёк девушку в свои объятия, и уже привычным для них обоих жестом уткнулся носом в изгиб её шеи, жадно втягивая воздух.
Николь ощутила, как тёплая волна окатывает тело, и рвано выдохнула.
— Половой покой меня убивает, — ворчливо пробубнил, оставляя короткий поцелуй на чувствительной коже. — Я схожу с ума от того, что не имею возможности добраться до твоей…
— Шшш… — отстранившись, положила палец на его губы, не давая договорить. — Мой половой покой нарушается даже от твоих слов. Так что…
Нахмурившись, обречённо вздохнул, поглаживая её живот.
Девушка же весело рассмеялась, видя, как недовольно он поджимает губы.
Обиженный ребёнок, ей богу.
— Ты смеёшься, — произнёс, переставая хмуриться. — Давно не слышал твоего смеха.
Он был прав.
Произошедшие события сильно повлияли на настроение Николь.
Особенно тяжело было переживать смерть Аманды.
Привязанность, которая тянулась из самого детства, нельзя было просто так перечеркнуть и вырвать из сердца.
Скорбь и чувство потери заставляли девушку тосковать по сестре.
Лишь присутствие Павла рядом помогало справиться с щемящей болью.
— Прости. Я знаю, что тебе было сложно со мной последнее время.
Нежно провела ладонью по щеке мужчины и, привстав на цыпочки, коснулась губами его тёплых губ.
Сладкое чувство любви наполнило грудную клетку и Николь буквально повисла на шее мужчины, тесно прижимаясь к нему.
— Тебе не за что просить прощения, — строго промолвил. — Во всем случившемся нет твоей вины.
Затем Павел начал целовать её. Сначала неторопливо и осторожно. Но надолго его не хватило.
Их поцелуй быстро наполнился страстью, заставляя обоих сгорать от желания.
— Достаточно, — отстранился, тяжело дыша. — Пора выдвигаться домой, Воробушек. Нам предстоит долгий перелёт.
С этими словами он накинул ей на плечи плащ, а после взял за руку и потянул к выходу из палаты.
Когда они устроились на заднем сиденье машины, Яхонтов снова взял ладонь девушки в свою, а в следующее мгновение на безымянном пальце Николь заблестело кольцо, инкрустированное россыпью бриллиантов.
Удивлённо вздёрнула брови, глядя, как изящная вещица переливается на её тонком пальце.
