Шрифт:
Закладка:
Я спросила, встречались ли они. Оказалось, что да, – правда, исключительно по работе, на культурных мероприятиях. Но не перекинулись и парой слов.
– А знаешь, кто имеет на него зуб? – спохватился Ив. – Люсьен.
– Что за Люсьен?
– Люсьен Рош. Помнишь его? Писатель, старый друг твоего покойного мужа…
Эйбел представил меня ему в Париже в тот год, когда мы только начали встречаться. Люсьен Рош написал пять книг – я считала его лучшим из современных писателей. Хотя особой популярностью его произведения не пользовались. Интересно, что могло связывать их с Жан-Мишелем, который издавал лишь гламурные бестселлеры?.. Из-под пера Люсьена выходили странноватые полубиографические романы, которые продавались в количестве не более двух тысяч экземпляров – в основном их покупали коллеги по писательскому цеху. Одна из книг резко обрывалась на середине главы. Сюжет другой развивался исключительно в сносках к какой-то тягомотине о политике и мечтах.
– Вообще-то Эйбел вполне себе жив. Но ты прав, они действительно дружили.
Ив пришел в ужас от собственной бестактности и рассыпался в извинениях. Я заверила его, что ничуть не сержусь и спросила, как связаться с Люсьеном. Сен-Клер обещал немедленно выслать всю контактную информацию. Мы договорились поужинать в мой следующий приезд. На прощание он торжественно произнес:
– Лили, если тебе хоть что-нибудь понадобится… На писательские гонорары особо не разгуляешься, а ко мне жизнь была более чем щедра.
Я хотела по привычке соврать – мол, у меня все отлично, и не нужна мне ничья помощь и тем более жалость, – но потом подумала: «А почему бы нет?»
– Спасибо, Ив. Возможно, я как-нибудь поймаю тебя на слове.
Тепло попрощавшись, мы закончили разговор.
* * *
Когда-то Люсьен Рош был моим кумиром. Он писал о чем хотел, абсолютно не задумываясь, как это воспримут читатели. Большинство из коллег-литераторов готовы перегрызть друг другу глотки, чтобы попасть в список бестселлеров, а кровожадные соцсети еще больше подогревают их вражду. В итоге ценность книги стала определяться лишь количеством проданных экземпляров. Однажды какой-то голливудский актер захотел приобрести права на экранизацию его романа – хотя не представляю, что можно выжать из биографии собаки? – и Люсьен в знак протеста публично сжег эту книгу в одной из парижских галерей. Месье Рош знал то, о чем все остальные – включая меня – успели позабыть.
Я несколько раз переписывала сообщение, прежде чем отправить.
«Добрый день! Меня зовут Лили Альбрехт, я жена Эйбела. Не уверена, что вы меня помните – мы встречались лет десять назад. Я сейчас в Париже, и мне не помешала бы ваша помощь в одном вопросе. Могу я пригласить вас завтра на обед?»
Через десять минут пришел ответ:
«Ужин сегодня в 8 вечера. Чур, вы платите – я на мели».
Я улыбнулась. Внизу был указан адрес ресторана.
– А это может сработать! – сказал Лукас.
– Вполне, – согласилась я.
Глава 26
Собираясь на ужин с Рошем, я обдумывала слова Лукаса о том, что у наших отношений есть шанс. Мы никогда не смогли бы жить в традиционном моногамном браке, как все нормальные люди. Что если оставить все, как есть: спать с кем вздумается, ни в чем себя не ограничивать и все равно быть вместе?..
Однако прежде всего нужно раздобыть книгу. Теперь я была практически уверена в успехе. Сомнения таяли с каждым днем. Неведомая сила тянула меня к ней, как магнитом. Возможно, «Бесценная субстанция» нашлась бы сама, без усилий с моей стороны. Но проверять не хотелось.
Я точно знала, что без книги домой не вернусь. Этот вариант даже не рассматривался.
Люсьен опоздал на целый час. Мы с Лукасом успели продегустировать половину меню, когда он наконец появился. К счастью, ресторан оказался выше всяких похвал. Месье Рош ввалился около девяти – в стельку пьяный и сияющий довольной улыбкой. Он поседел и немного обрюзг, но в глазах то и дело мелькала все та же знакомая хитринка.
Едва не задушив меня в объятиях и расцеловав в обе щеки, Люсьен сел за стол. Я представила ему Лукаса, а затем мы обменялись последними новостями. Просто чудо, что удалось застать его в Париже: бо́льшую часть года он теперь жил в Марокко или в Экзархии – знаменитом районе анархистов в Афинах. Сделав заказ, Люсьен посетовал:
– Париж превратился в чертову… как ее там?.. Вроде фермерской корпорации?
– Агропромышленную ферму? – предположила я.
– Вот-вот! – с энтузиазмом подхватил он. – Слишком дорого и безлико. Ни одной яркой личности. Кроме меня, конечно. Но я здесь почти не бываю, хотя и купил квартиру лет тридцать назад… Ну да черт с ним. Расскажите лучше об Эйбеле. Он может говорить? Есть? Кто за ним присматривает?
Я слегка напряглась от такой бестактности, но потом вспомнила, что Люсьен любил Эйбела и имел право знать подробности. Хотя с непривычки его честность казалась почти оскорбительной. Я ответила на все вопросы: не говорит, не может есть самостоятельно, нам помогает Аве. Месье Рош вздохнул и сочувственно похлопал меня по руке.
– Это ужасно. Бедный Эйбел не заслуживает подобной участи! Да и вы тоже.
– Как и тысячи других людей. Я не уникальна.
– Вот тут вы ошибаетесь! – Люсьен яростно затряс головой и взмахнул руками, опрокинув солонку. – Таких, как вы или я, – единицы. И знаете, в чем наша уникальность? Мы умеем творить, не используя ничего, кроме… – Он постучал себя по лбу. – Это истинная магия, Лили. Это власть!.. Вы еще пишете?
– Да, – соврала я. – Но…
– Никаких «но»! – Люсьен грозно сверкнул взглядом. – Главное – выполнять свое предназначение. Остальное неважно. Конечно, сейчас вы проживаете настоящую трагедию. Но трагедии формируют писателей, а не убивают их. Я и сам потерял жену. Удивлены? Об этом мало кто знает. Я тогда был совсем мальчишкой. Чуть руки на себя не наложил. Долго валялся по больницам и психушкам – но потом снова взялся за перо! И вы сможете. Мы, писатели, вроде алхимиков: превращаем дерьмо в золото.
В глазах предательски защипало. Люсьен потянулся через стол и взял меня за руку.
– Лили, я в вас верю!
Никто мне этого не говорил с тех пор, как заболел Эйбел. Слезы ручьем потекли по моим щекам. Лукас нежно приобнял меня за плечи.
