Перчатки? Перчаток мы не заметили.

— Может, если через перчатки, то оно не так…

— Может, — соглашаюсь. Уж лучше скинуть всё на перчатки, чем на собственную уникальность.

— И дар у тебя только раскрывается… первая стадия формирования.

— А сколько их всего?

— Семь. Первая — это начальные проявления дара. Тебе не рассказывали?

— Кто?

— Действительно, — Татьяна смутилась. — Извини… начальные проявления от дара зависят. Я вот начала видеть, когда у людей болит что-то. Вот оно будто горит. И ещё потрогать тянет. Но силы как таковой ещё нет. Вот когда появляется, когда не просто трогаешь, а будто забираешь этот жар тебе, это уже вторая стадия…

— Похвально, дорогая моя, — раздался голос Афанасия Николаевича. — Что в твоей хорошенькой головке хоть что-то да задерживается. Молодой человек, прошу вас…

Госпиталь.

Знакомое место, родное почти. А вот куда Антон Павлович подевался? Хотя… без него и лучше.

— Проходите. Ложитесь…

Стягиваю ботинки и устраиваюсь на ближайшей кровати. А целитель хмыкает.

— Насколько чётко видите?

И руки его, окутанные тою же зеленоватой силой, которая ощущается мятно, освежающе, сжимают мою голову.

— Крупные предметы… очертания… иконы вот, что светятся. А портрет не светится, так, чёрное пятно.

— Свежий, стало быть…

— А есть разница?

— Танечка, объясни.

— Есть. Важно не столько изображение, сколько способность его накапливать направленную духовную энергию. И в данном случае Государь часто воспринимается подданными как особая точка приложения надежд.

И чаяний.

Как ни странно, но понимаю.

А сила чужая течёт, пробирается глубже и глубже.

— Интересно… весьма интересно. Люди?

— Тоже очертания. Но тех, кто с даром, вижу ярко… у вас вот зеленоватый. Мятный. И чистый очень. Как и у… Татьяны… отчества, простите, не знаю.

— Танечка!

— Васильевна, — чуть смутившись, представляется Татьяна. — Татьяна Васильевна Одоецкая. Прошу прощения, что не представилась.

Запомним. Сомневаюсь, что столкнёмся в будущем, но почему бы и нет? На правильных знакомствах мир стоит.

— Приятно познакомиться, Татьяна Васильевна.

Она почему-то хихикает…

— Сканируй, — строгий голос деда прерывает смех. — Пациента…

И руки убирает, но место их занимают другие, узкие ладошки Татьяны Васильевны. Её сила пробирается внутрь и щекочет.

— Больно? — интересуется Афанасий Николаевич.

— Щекотно.

— Это случается… у охотников источник силы свой, а потому часто их дар как бы это выразиться… вступает в конфронтацию? Не совсем верно. Скорее уж он весьма чувствителен к проявлениям иных даров. Да и сил на лечение вашего брата требуется много больше. Что скажешь, Танечка.

— Странно, — голос её становится непривычно серьёзен. — Отслоение сетчатки, конечно, имеет место быть, но не только оно… есть также поражение зрительных нервов.

А это приговор.

Был бы, если бы Савка полагался на одни лишь природой данные глаза.

— И ещё…

— Погоди, дорогая, — Афанасий Николаевич оттеснил внучку, а потом коснулся Савкиной головы.

И Савка ухнул в сон.

Вот же.

— Ни к чему пугать мальчика… жаль, очень жаль… перспективная находка, но вот…

— Деда?

— Что, дорогая? Увы, мы не всемогущи.

А я вот не уснул. Но тело окаменело, оцепенело даже. На сонный паралич похоже, и ужас в душе вызывает такой же. Но я заставляю себя успокоиться, потому что этот паралич явно искусственного происхождения. Афанасий Николаевич Савку усыпил, чтобы тот лишнего не услышал.

— Но ведь это же… это же… неправильно! — выпалила Танечка. — И что, мы ничего не можем сделать?

— Кое-что можем… хотя и не стал бы силы зря тратить, но уж больно случай удобный. Редко когда встретишь пациента со столь серьезным поражением мозговых структур. А тебе надо практиковаться.

— Это ведь не горячка…

— Дорогая, давай изъяснятся нормально. Мозговые горячки оставь сельчанам.

— Это не менингит.

— Скорее уж не только менингит. Взгляни. Вот здесь что видишь?

Лежим.

Дышим.

И слушаем. Просто слушаем. А о том, что услышали, будем думать после.

— Ну…

— Татьяна!

— Извини. Множественные очаги поражения нервной ткани в лобных долях мозга… как он вообще ходит? Разговаривает?

— Именно, дорогая. Именно… как? С другой стороны, история знает множество примеров удивительной выносливости человеческого тела. Но ты смотри глубже… и не столько на физическую составляющую. В конечном итоге эти очаги стабильны и не распространяются.

Хоть что-то хорошее.

— Какая… странная… может, это дар?

— Интересно, что при поступлении мальчика проверяли. Всех и всегда проверяют на наличие дара, но ни малейших признаков он не выказывал. Тогда как сейчас не ошибусь, сказав, что он достиг стадии третьей.

— Я думала, что первая…

— Третья, как минимум. Он бессознательно оперирует энергией, компенсируя силой физические дефекты. Явление нередкое и в медицине уже описывалось… и если верить тому, что я услышал от любезнейшего местного целителя.

По тону Афанасия Николаевича было ясно, что именно он думает о любезнейшем местном целителе.

— … то развитие это спонтанное и бурное, от первых признаков до нынешнего состояния прошла пара недель.

— А такое возможно?

— При сильном даре… который должны были бы заметить.

— Но не заметили… почему?

— Думаю, здесь совпало несколько факторов. Мать мальчика неодарённая, поэтому некоторые симптомы могла и не заметить. Затем случилась болезнь…

— Дарники ведь редко…

— Редко. И заметь, вот, большое тёмное пятно в левой затылочной части. Это явный след от удара. И субдуральной гематомы, причём такой, что она сама по