И вот теперь, выпив, слегка расслабившись и поняв, что Давид ни в чем меня не винит, да и в целом жизнь не так плоха, как казалось, напряжение постепенно спадает. И жизнь не кажется такой серой. Хотя… она и не казалась, просто в моменте, после суда, стало как-то не по себе.

Мы допиваем последние стопки и, взглянув друг на друга, уходим. Некоторое время гуляем по ночному городу и болтаем. С Давидом удивительно легко разговаривать на любые темы. С ним вообще рядом приятно находиться. Настолько, что в какой-то момент я, сама того не осознавая, тянусь к нему за поцелуем.

После того, что случилось на кухне, это должно было произойти снова. И не только это, конечно. Когда поцелуй, жадный, нетерпеливый, прерывается, Давид усаживает меня в такси, забирается следом и называет адрес. Незнакомую мне улицу и номер дома.

И дальше все, как в тумане. Его жадный взгляд, раздевающий меня еще задолго до того, как мы оказываемся в квартире. В неплохой квартире, но будто нежилой, стерильно чистой и убранной. Его тяжелые руки, стаскивающие мою одежду. И поцелуи. Снова нетерпеливые и жадные.

Я давно не помню такой страсти. Не помню, чтобы теряла голову рядом с мужчиной. Это казалось мне невозможным больше. Я замуж выходила раз и навсегда, а теперь с легкостью отдаюсь мужчине. Не мужу. С мужем я развелась сегодня. И уже с другим. Сгораю с ним вместе.

Я не помню, как мы оказываемся на кровати вместе. Помню только крепкое мужское тело и лицо напротив. И взгляд, конечно же. Его я бы ни за что не смогла забыть. Требовательный, жаждущий и восхищенный. Я не помню, чтобы на меня так смотрели. Когда-то давно, да. Но теперь, в последнее время, я словно была больше не женщиной, а только матерью. И как женщину я наверное себя не воспринимала.

А вот Давид воспринимал. И будто оживил меня в эту ночь. Просто показав, как бывает. Показав, что страстью можно зажечь снова. И взгляд и желание жить. Вообще все. Вывести из морока.

И наутро, лежа в кровати в той самой квартире, под тяжелой мужской рукой, прижатой к мужскому телу, я думала не о том, как это все закончить, а о том, как все будет дальше. Как мы теперь. Что значат наши отношения? И продолжатся ли они?

Вопросов много, но я не спешу их задавать, потому что не знаю, с чего подступиться. Вчера все было логично. Приятный вечер, поцелуи, страсть. Все было так, как и должно было быть между людьми, которые давно совершеннолетние. И вчера мне как-то не думалось даже о продолжении. Хотелось чувствовать себя желанной, привлекательной, ожить хотелось.

А сегодня…

Сегодня я думаю о будущем.

— Доброе утро, — хриплый голос за спиной сразу же вызывает россыпь мурашек по коже.

Я вздрагиваю, пытаюсь освободиться от объятий, но Давид тут же прижимает меня обратно. Так крепко-крепко, будто вообще никуда не собирается отпускать. И мне, в общем-то, и не надо, чтобы меня отпускали. Теперь уже не надо.

— Куда собралась? — немного сонным голосом спрашивает Давид.

— Завтракать.

— Это дело, — соглашается. — Сходим в ресторан?

— Может, приготовить?

— Надо закупать продукты. Здесь ничего нет.

— Ты не живешь здесь?

— Я живу с тобой, — напоминает.

— А те ночи значит…

— Здесь, конечно, — отвечает с вполне понимающей улыбкой. — Но на готовку времени не было. Только на доставку.

Я понимающе киваю. И понимаю, что он все истолковал по-своему. И вопрос мой понял так, как хотел. И правильно понял, потому что именно это я и имела в виду. Интересно ведь, есть кто-то у этого шикарного мужчины или нет. Неважно, постоянная любовница или временная.

— Как-то у нас неправильно все началось, да?

— В смысле? — спрашиваю с легкой тревогой, забившейся где-то внутри испуганным зверьком.

— Живем вместе, а переспали только сейчас.

— Ну тебя, — толкаю его в бок.

— Столько потеряли, скажи.

В его голосе слышится такая самоуверенность. И гордость. Хотя ему, в принципе, есть за что гордится.

— Не понравилось?

Переворачивает меня на спину, нависает сверху и внимательно всматривается в лицо.

— Понравилось, — не спрашивает, а утверждает. И улыбается так самодовольно, абсолютно правый в своих словах. Потому что да, понравилось. И, кажется, даже слишком.

Эпилог

— Мама, смотри! — кричит Ника, указывая на небольшого воробушка, неуклюже перебирающего тоненькими лапками по тропинке. — Он такой забавный!

Я радуюсь вместе с дочкой, но еще больше тому, как она меня называет. Ника делает это давно, не сегодня начала и даже не вчера. Но я каждый раз с замиранием сердца слушаю это ее «мама».

Господи…

Думала ли я, что когда-то услышу эти заветные два слога, четыре буквы.

Ника вырывает руку и бежит к этому воробью, но он, ожидаемо, взлетает, оставляя мою дочь недоуменно смотреть ему вслед.

В этот момент меня кто-то трогает за плечо. Обернувшись, натыкаюсь взглядом на женщину. Ее лицо кажется мне смутно знакомым, но я никак не могу вспомнить, где же и когда ее видела.

— Вы же Настя, да?

— Да. Мы знакомы?

— Я… я работала в больнице. В роддоме. Вы у нас рожали, — она отчего-то стыдливо опускает глаза, а я поджимаю губы.

Потому что считала, что это время давно прошло. Что больше никто не будет меня тревожить по этому вопросу, но вот передо мной стоит женщина. И она явно настроена на разговор не о том, как счастлива за меня. Она хочет что-то рассказать, только вот я не уверена, что хочу слушать.

— Я бы хотела, чтобы вы знали… Та женщина, которая подменила детей тогда, договорилась с заведующей. Она точно-точно была в курсе, потому что в ту ночь не работали камеры у нас. Вообще был какой-то сбой, а нас всех… собрали на летучку. Прямо посреди ночи. Кто мог — остался с очередной роженицей, а остальные ушли. Чтобы никто ничего не видел. Таких совпадений не бывает.

— Зачем вы все это мне рассказываете? И почему сейчас?

Скандал с подменой детей вылез уже давно. Сразу, как я получила развод, а Наталья срок. Об этом стали писать в СМИ. Мы с Никой