Я толкнул ногой Айрис, чтобы она прекратила свой пошлый сарказм.

— Не поняла… — Ольга почувствовала, что над ней посмеялись, но не осознала, каким образом.

На нашу удачу подоспел Николай. Он подошел к Ольге и поставил перед ней поднос с едой, и будто нечаянно кинул любопытствующий взгляд в сторону моей Айрис. Надо было видеть, как поменялось выражение его лица. Наверное, в этот миг он ощутил свою подругу дурнушкой, а себя человеком, которому нечем выделиться. Это, в принципе, ждало любого, кто делал ставку на внешние атрибуты самоутверждения. Обязательно у кого-то будет дороже, красивее или популярнее.

Я представил Айрис Николаю. Он смущенно поздоровался. Разговор у нас не клеился. Наши знакомые молча ели, стараясь не смотреть на нас. Я пытался их разговорить, но Николай уходил от ответов. Не признался, где и кем работает, как познакомился с Ольгой. Когда зазвонил его телефон, он как будто с облегчением сообщил, что им надо бежать. Они откланялись и убежали в прямом смысле.

— Странные они какие-то, — произнесла им вслед Айрис.

— Зачем ты начала поддевать ее? — спросил я.

— А не надо было доводить меня до сарказма своими губищами. Это же надо было так изуродовать себя, и изображать при этом, будто это красиво, — она попыталась изобразить своими губами подобие Ольгиных, но не получилось.

— Это же ее право.

— А я не покусилась на него. Она ничего не поняла.

— Ладно, черт с ней, мне тоже было смешно. Огорошили мы их. Теперь они расстанутся.

— Почему? — удивилась Айрис.

— Он захочет себе девушку как у меня.

— Спасибо земным мужчинам, а то бы так и считала себя страшненькой. А я бы перестала тебе нравиться, если бы ты встретил однокурсника с девушкой красивее меня? — Айрис пристально посмотрела мне в глаза. Наверняка, включила свой полиграф, чтобы узнать, совру я или нет.

Я задумался. До сего момента ни разу не задавался подобным вопросом, считая, что идеальнее Айрис никого не может быть. Я взвесил все аргументы, считая внешность не самым заманчивым из них.

— Нет. И дело тут не во внешности. Какая еще девушка сможет взвалить полные сумки на себя и идти не жалуясь?

Айрис рассмеялась, довольная результатом своих наблюдений.

— Вот я — девушка из космоса, а ты — космический балабол.

— Вот космос нас и объединил, — поддержал я ее шутку.

Айрис громко рассмеялась, обратив на себя внимание посетителей кафе, а потом звонко чмокнула меня в щеку.

— Погнали, — она легко подняла пару сумок. Приводы, получившие свежее топливо, заработали в полную силу.

Я взял третью, согнувшись в три погибели под ее весом. Мы вызвали такси, которое довезло нас до садового товарищества. К дому таксист ехать не решился из-за бездорожья. Мы облачились в свежекупленные резиновые сапоги и бесстрашно пошлепали по лужам к дому.

Остаток дня у нас прошел в создании уюта в новом жилище. Еду приготовили на костре во дворе, благо для этих целей имелось все необходимое. И дрова, и котелок с треногой. Пока Айрис пыталась постирать, я готовил суп, который в итоге стал похож на кашу. Вкус от этого ничуть не пострадал. Еда получилась ароматной, с легким привкусом дымка. Мы уплетали ее, сидя на крыльце дома, вдыхая полной грудью чистый воздух.

— Никогда не забуду этот момент, — призналась Айрис. — Никогда мне еще не было так безмятежно хорошо.

Я был с ней полностью согласен. Мы как будто не просто уехали из города, а из другой жизни, в которой существовали проблемы. В этой мы их еще не нажили, и вполне могли насладиться состоянием отстраненности от всего сущего. Я посмотрел на Айрис, любующуюся проступающими на темнеющем небе звездами. Ее профиль казался мне самым совершенным из всего, созданного природой.

— Любопытно, что вы гадаете о пришельцах, склоняясь к теории, что их не существует, когда их так много, что просто непонятно, как это можно не замечать, — произнесла Айрис.

— Моя мать, когда я еще жил с родителями, не верила в существование интернета, пока его не провели в каждый дом. Отрицала и всё, говорила, что это мои больные подростковые фантазии.

Айрис коротко усмехнулась.

— А потом?

— А потом она плотно подсела на «одноклассников», и сидит в них до сих пор. Также и с человечеством — не увидят пришельцев, пока те не прилетят и не построят нам тут счастливую жизнь на иных социальных принципах.

— Не построят.

— Почему?

— Вы питомник. У вас тут естественный отбор. Забирают, как я говорила, лучших.

— Ах да, вспомнил, что я не лучший щенок в помете, — я деланно надул губы.

— А если я скажу, что никакая не преступница, а приехала отбирать лучших?

— Да ладно, не поверю. Зачем эти все спектакли тогда? Нас чуть не пришили бандиты. И тебя могли, и меня. Столько сложностей, чтобы забрать какого-то неудачника на свою станцию.

— Земляне — вообще общество неудачников. А кто тогда тот, кто считает себя неудачником, будучи отвергнутым другими неудачниками?

— Неудачник в квадрате? — пессимистично предположил я.

— Нет. Это как раз тот человек, который вызывает интерес своей нестандартностью. Общество любит отторгать иных. А для нас это тот самый признак, который требует тщательного рассмотрения.

— Ты серьезно сейчас? — у меня в голове закружились скопления галактик, вызвав легкую эйфорию.

— Ах ты, доверчивый туземец, — Айрис засмеялась и ущипнула меня за бочок. — Просто я наполняю чудный вечер разговорами с глубоким содержанием.

Из домика послышался свист закипевшего чайника. Я подхватился и побежал, чтобы снять его со спирали допотопной электроплитки. Через минуту я вышел с двумя бокалами чая и полным карманом конфет. Подставил его Айрис, чтобы она взяла себе сколько нужно.

— Звезда упала, — сообщила она.

— Успела загадать желание?

— Да.

— Очень бы хотелось узнать, какое?

— Отстань. Не пытайся разрушить мое волшебство. Ты мне еще спасибо скажешь, когда оно сбудется, — Айрис засунула всю пятерню в мой карман и прежде, чем вынуть оттуда руку с конфетами, поводила пальцем по его внутренней стороне. — Ой, а это не конфета?

Я рефлекторно дернулся и смущенно покраснел, хотя это и не было видно в темноте.

— Кому как, — ответил я и покраснел еще больше.

Айрис рассмеялась и протянула мне кулак с зажатыми конфетами.

— Гордей, ты прогрессируешь.

— Правда? А мне кажется, что деградирую, идя на поводу твоих пошлых шуточек, — я вынул из ее ладони конфетку. — После этого как-то неприятно их есть.

— Пососи.

— Ты… тьфу! — я вернул ей конфету и ушел в дом, чтобы насыпать в чашку сахар.