Тихий семейный вечер испортил лишь звонок Сергея Владимировича, да и то — отчасти испортил. Все равно поговорить с ним надо.

Условились встретиться в среду, как раз пока у Леруши последний экзамен. Может, переживания за дочь хоть немного нивелируют раздражение и нежелание вообще когда бы то ни было видеть отца Арсения?

Следующий день был очень похож на предыдущий. Но всё же отличался: утром мне, наплевав на мое обозначенное ранее равнодушие к королеве цветов, вновь доставили охапку ярко-красных роз на километровых стеблях.

Понты, шик и пафос из жизни Сергея с возрастом никуда не делись. А жаль.

Кому это? Зачем?

Опоздал лет на двадцать пять.

Он же это не серьезно?

Теперь всё мимо.

И глупо, и поздно.

Пока я фыркала рассерженной кошкой, стоя с этой тяжестью в руках посреди коридора, дочь принесла второе, и последнее, имеющееся в доме ведро. Цветы мы пристроили, но выглядело это откровенно нелепо.

— О, как зачастил твой старый поклонник, а, мам? — протянул, выруливший из комнаты Костик.

— Это, сын мой, назидание молодежи: учитесь на чужих ошибках. Например, если бы Сергей Владимирович просто поговорил со мной двадцать пять лет назад, а не обижался, то дальнейшая жизнь его была бы гораздо более спокойной и чувство вины бы сейчас не мучило. Равно как и неоправданные ожидания с иллюзиями, отсутствовали бы в настоящем.

— Да, ты вечно, как завернешь! Трудно с вами, правильными, приличными и умненькими девочками, — глубокомысленно изрек сын.

Но выглядел при этом таким печальным и взъерошенным, что удержаться было выше моих сил:

— Котик, а откуда сия мудрая мысль-то?

— Да, вот, тренер поделился. Сильно он переживает, что не образован и рядом с тобой — «неотесанная деревенщина», да и вообще…

Вот как раз это самое «вообще» меня более чем интересовало, но ребенок смотрел исподлобья и хмуро, поэтому давить я не стала.

Обняла свое беспокойное сокровище и прошептала на ушко, приподнявшись на носочки:

— Ты всегда можешь прийти ко мне с любым вопросом, тревогой, печалью или радостью. Я даже ругаться не буду.

Сын ненадолго прижал меня в ответ и хмыкнул:

— Конечно, но надеюсь сам вырулить.

Ох-ох-ох.

Разошлись по делам: дочь догрызать, что осталось от конспектов и запасов орехов, сын рубить монстров, а я размышлять над творческими планами (лишь бы не лопать шоколад и не работать).

Решить мне нужно было срочно: принимать ли участие в литмобе на остро-популярную тему. Кроме того, что я несколько не командный игрок, да и у меня сейчас и так много книг «в процессе», больше всего смущал меня сценарий романа, который нужно было написать.

Нет, понятно, что присутствовали традиционные сейчас тренды: измена, развод, тайные беременности, шейхи и прочее, но останавливало меня другое.

По условиям моба, героиня должна была простить раскаявшегося мужа-изменщика и вернуться к нему.

А я сидела и думала, что не смогу.

Вот не смогу написать ничего внятного на эту тему. Потому что, даже если взять максимально неадекватную героиню из тех, кого я в силах придумать достоверно, переступить через себя и простить человека, сломавшего жизнь, разбившего сердце, предавшего доверие, наплевавшего на прожитые вместе годы я элементарно не в состоянии.

А значит, нечего и браться.

Но стоило мне только сформулировать ответ для организаторов и выдохнуть, Вселенная изящно напомнила о себе.

С бесконечным удивлением смотрела на телефон, где горела надпись: «бывший».

Это что за литературная магия? Вспомнишь солнце, вот и лучик?

Нет, спасибо, нам больше не надо.

— Арина, у мамы юбилей. Я купил подарок, вы с детьми должны приехать и мы обязаны пойти все вместе его вручить.

Что-что?

— С некоторых пор я должна тебе исключительно на добровольной основе информацию о перемещениях, успехах, а также состоянии здоровья наших детей, — вежливо выдохнула, с трудом подавляя желание сбросить звонок.

— Прекрати, ты же понимаешь, там будут все родственники. Мы должны прийти туда вместе, — муж звучал сердито.

Ну, надо же.

Удивил, и снова неприятно. Он в каком там мире грез пребывает, с такими идеями?

Как-то я расслабилась после развода, а зря, похоже:

— А я напоминаю, что с некоторых пор понятие «мы» не включает в себя ни тебя, ни меня.

— Арина, как будто тебе сложно? Вы и приедете-то на полдня.

А маразм-то крепчал.

— К деду Коле и бабе Тане мы обязательно приедем. Но мы приедем тогда, когда будет удобно нам. Если хочешь, я проинформирую тебя о сроках нахождения в городе детей, и ты сможешь с ними повидаться.

— Это долг перед семьёй, Арин! Там наверняка и твои придут матушку поздравить.

Что-то я в этой жизни не понимаю.

Совсем.

Хоть звони Анфиске и спрашивай: чего там с Романом Николаевичем происходит? В запой он ушел, что ли? Или на психотропы какие подсел? Что там в голове творится?

— Если придут мои, то мы тем более не будем участвовать.

И положила трубку.

Этот человек слишком оторван от реальности, чтобы с ним что-то обсуждать.

Как-то в последнее время мне чересчур везет на мужиков со странноватым поведением: что Игорь, что Сергей, что Глеб и Кириллом. Вот и Роман туда же.

Вероятно, это со мной что-то не так.

Только вот что?

А про моих можно вспомнить одно: с тех пор, как мы переехали, родители звонили нам раз пять от силы. За два с лишним месяца.

И я как-то не горела особым желанием с ними общаться.

Дети меня поддерживали.

Потому теперь смотрела на телефон, пытаясь понять: а что вот это сейчас было?

Бывший — это бывший, а никак не будущий или настоящий.

Умерла так умерла.

Потом задумчиво поглядела на розы от Сергея, которые больше всего хотелось минимум вернуть, а максимум настучать ему, непонятливому, по физиономии букетами.

И коробочку с «Ферреро Роше» приметила.

В отношении конфет эмоции были другие и, можно сказать, что более сильные.

Шоколад сначала хотелось съесть, а потом, после долгого размышления, размазать по одной наглой физиономии.

Какой в таких условиях может быть «бывший»?

Глава 49

Мифы и реальность

'Журавлей белый клин,

Твоя дочь и мой сын,

Все хотят теплоты и ласки.

Мы в любовь, как в игру,

На холодном ветру

Поиграли с тобой,

Но пришёл сам собой…

Третье сентября, день прощанья,

День, когда горят костры рябин,

Как костры горят обещанья