– Я не уйду. А даже если уйду, то останусь. Останусь в других телах. Останусь в других жизнях. Мир мой и останется моим навсегда.

– Мир принадлежит Богу, он всегда будет принадлежать ему. А тебе суждено только погибнуть.

– Я не поддамся. Скоро мой ребенок будет обожаем всеми. Его назовут Богом.

Указывать на себя как на Бога – это то, что Сатана делает с начала времен, с той самой ночи, когда он восстал против Бога, плюнул ему в лицо и заявил: «Я Бог».

С той ночи Вселенная была вынуждена вступить в ожесточенную битву. В этой битве мы, экзорцисты, призваны сражаться в первых рядах. И будем бороться всегда, пока существует Церковь. И до тех пор, пока в Церкви будут епископы, которые будут просить нас делать это.

– Отец Аморт, меня зовут отец Эндрю. Мне всего тридцать лет. Уже пять лет, как я священник, живу в Соединенных Штатах. Спасибо, что приняли меня. В моей епархии не нашлось священника, который принял бы просьбу епископа стать экзорцистом. Поэтому епископ обратился ко мне как к самому молодому. Я согласился, начал проводить обряды. Но это непросто.

– Нет ли у вас более старшего экзорциста, пусть даже из другой епархии, у которого можно поучиться? Важно следовать за кем-то, кто уже занимается изгнанием нечистой силы в течение длительного времени.

– Нет, нет. Ближайший находится в пяти часах пути на самолете. А если на машине, то это целый день езды.

– Плохо, очень плохо. Я всегда рекомендую новичкам получать помощь от кого-то более опытного. Существует очень много тонкостей, которые важно знать. Сколькому меня научил отец Кандидо Амантини, мой учитель… Поистине прискорбно видеть такое отношение епископов, которые не назначают экзорцистов. Я пришел к выводу, что те епископы, которые при наличии запроса на экзорцистов не назначают ни одного, пребывают в смертном грехе. И за этот грех им придется ответить. Они пренебрегают серьезным обязательством. Это обязательство Христос ясно определил в Евангелии: «бесов изгоняйте»[77]. Но скажи мне, зачем ты приехал в Рим? Это долгое путешествие. О чем ты хочешь спросить меня?

– У меня так много вопросов, некоторые, возможно, банальны, но я хотел бы услышать ваши ответы на них. Одни из таких вопросов задают мне, и я не знаю, правильно ли я отвечаю. Другие же вопросы, наоборот, возникают у меня. Я ношу их внутри, но никто не знает, как мне ответить, даже внутри Церкви. Даже мой епископ не знает. Он хороший пастор. Но никогда не занимался экзорцизмом.

– Расскажи мне, что это за вопросы? Посмотрим, смогу ли я тебе помочь.

– Кто такой Сатана?

– Он предводитель демонов. Когда-то он был прекрасным ангелом, но восстал против Бога.

– Почему он никогда не показывает себя?

– Потому что он бесплотный дух. Он невидим. Но он проявляется в богохульствах и страданиях тех людей, которыми овладевает. Он может оставаться скрытым. Или говорить на других языках. Может меняться. Или становиться дружелюбным. Иногда он насмехается надо мной. Но на моей стороне Господь, поэтому я его не боюсь.

– Почему с Сатаной мы, священники, можем говорить – и наоборот: с Богом мы никогда не разговариваем напрямую?

– Сатана показывает себя, потому что Бог позволяет ему это. Бог говорит другими способами и ходит другими путями.

– Что мне сказать тем, кто боится, когда я говорю о Сатане? Часто на проповедях я предупреждаю верующих о присутствии дьявола, о том, что он существует. Потом случается, что в конце мессы меня ругают. Мне говорят: «Отец, в церкви были дети. Вы не должны пугать их такими словами».

– Ты должен сказать им, чтобы они не беспокоились. Говорить детям о дьяволе – это способ помочь им увидеть, что жизнь бывает не только хороша, но и плоха. А потом скажи им: «Не вы ли, случаем, те самые, кто боится его?»

– На самом деле многие из них боятся.

– Ты должен сказать им, что испытывать небольшой страх – это правильно. Он позволяет нам защищаться от ловушек, которые в любом случае есть. Но ты также должен рассказать им, что Сатана – это как сторожевой пес, привязанный цепью. Если не приближаться к нему ближе, чем на длину этой цепи, он ничего никому не сможет сделать.

– Часто, когда я занимаюсь экзорцизмом, я отхожу от ритуала. Мне хочется отказаться от него на какой-то миг, потому что я вижу, что, если позвать на помощь кого-то из святых, обряд становится более эффективным. Правильно ли я делаю?

– Точного правила нет, дорогой отец Эндрю. Соблюдать ритуал всегда важно. Но иногда можно делать и отступления. Каждый должен найти свой подход к одержимому. Некоторые демоны сходят с ума при упоминании падре Пио из Пьетрельчины. Для других его имя обладает тем же эффектом, что и стакан прохладной воды.

– Часто я не могу сказать, действительно ли человек одержим. Мне требуется обряд экзорцизма, чтобы понять это.

– Со мной тоже так бывает. Отец Кандидо владел даром понимать, одержим ли человек, с помощью простого прикосновения рук. У меня нет такого дара. Чтобы точно понять, мне нужно провести обряд. Если ты тоже так делаешь, то это правильно и справедливо. Причем часто бывает достаточно очень немногого. После одного сеанса почти всегда можно установить это точно.

– Иногда мне хочется настаивать на том, чтобы дьявол повторял за мной: «О Мария, без греха зачатая, моли Бога о нас, к Тебе прибегающих!» «Повтори! Повтори!» – приказываю я ему.

– Здесь тоже мало что можно сказать с определенностью. Если ты видишь, что такой подход эффективен, пусть повторяет. В противном же случае не настаивай.

– В последние месяцы я провожу много сеансов с молодой девушкой. В детстве ее неоднократно насиловал отец…

– Безусловно, это укоренившаяся одержимость. Насилие со стороны отца вызывает глубокую одержимость…

– Мне и правда кажется, что это очень тяжелый случай. Но часто во время обряда я вижу, что ее лицо меняется, становится безмятежным, спокойным, умиротворенным. И в конце сеанса она призналась мне, что в какой-то момент увидела Мадонну, та приласкала ее и сказала: «Не бойся. Ты должна потерпеть еще немного. Скоро я приду, чтобы освободить тебя. Ты должна еще пострадать, потому что твое страдание служит очень многим людям. Но скоро все закончится». Что мне сказать ей? И главное: должен ли я ей верить?

– Обычно я всегда стараюсь верить людям. Даже тем словам, что одержимые