комфортно в его… эм… юности. Но с другой стороны – это совершенно не логично! Потому что столько не живут! Даже если и так… Веслав должен был сейчас выглядеть просто дряхлым. Но он практически не изменился. Если тот портрет его. Это в принципе противоречит всем законам природы, а значит – и физики!

Но это не противоречило законам литературы… А профессор все же был заядлым книголюбом. В его любимых книгах мистики хватало. И если об этом так много пишут, чем черт не шутит? Это был эксперимент. Почти научный. И Дмитрий Иванович очень хотел в нем участвовать!

Оставив в коридоре Светлану и где-то там сзади Настю, профессор решительно вошел в кабинет. И замер тут же на пороге, предусмотрительно прикрыв за собой дверь. Комната была странной. Не настолько просторная, как он ожидал, заставленная громоздкой мебелью. Какие-то шкафы с застекленными дверцами вдоль стен, огромное кресло с высоченной спинкой, широкий рабочий стол, какие можно увидеть в Москве в музее, где выставляют обстановку правительственных бонз прошлого режима.

Это все вообще-то было ожидаемо. Но поразило профессора другое. Здесь не было рабочих бумаг, ожидаемых счетов или хозяйственных записей. А те самые шкафы были полны каких-то бутылей, пузырьков и банок. Об этом содержимом Дмитрий Иванович даже задумываться не хотел. Ну? Веслав алхимик? Только кабинет все же не похож на лабораторию. Нет пространства для опытов, каких-то там реторт, перегонного куба или что там еще надо для создания философского камня?

Профессор одернул себя. Это все неважно. Надо найти то, за чем он пришел. Упрятав подальше свои моральные принципы, Дмитрий Иванович уверенно прошел к столу и начал выдвигать ящики боковой тумбы в поисках той самой семейной Библии.

Вот только в его плане был небольшой изъян. Профессор не знал, как нужная книга должна выглядеть. Опять же ясно, что она будет в кожаном переплете, скорее всего темно-коричневом или красном, возможно, с тиснением золотом. На обложке точно будет крест. У католиков он простой, тонкий, без украшений. Это-то все понятно, но вот каков размер книги?

Дело в том, что опять же, как читал профессор, Библию читали в семьях. За столом перед едой или даже вечером, собравшись вместе. Тогда это должна быть небольшая книга, примерно как сейчас издают самые обычные тома в жестком переплете. Но несколько раз Дмитрию Ивановичу приходилось видеть в музеях и другие Библии. Большие и громоздкие. В конце концов, там весь Ветхий и Новый Завет. Уже немало. Плюс еще, как и положено, совсем иной, несовременный шрифт, витой, красивый, а еще – иллюстрации, оформление. Это может быть и большая книга, где-то даже больше привычного размера листа А4.

Но в любом случае никакой Библии он не находил вообще. В столе книг не было. Тогда профессор принялся за стоящий в углу шкаф. Он тут был единственный, где все же хранились какие-то фолианты. Дмитрий Иванович достал первый из них. Это, скорее, был журнал. Несколько листов еще не заполнено. Не устояв перед любопытством, профессор все же поинтересовался записями.

Они были разными. Сделаны чернилами, от руки. С рисунками. Странными, если не сказать пугающими. Явно мистического толка. Кое-какие простейшие символы профессор узнал. А еще языки. Они тоже были разными. Дмитрий Иванович листал книгу. Вначале ее писал один автор, некто с беглым округлым почерком, с заметным наклоном. На латыни. А где-то спустя страниц пятнадцать появились и записи на немецком. Или, может, на австрийском или прусском. Тут Дмитрий Иванович все равно не мог ни слова разобрать. И почерк на этих страницах тоже другой. Более изящный, ровный, аккуратный. Даже с завитками. Неужели женский?

Но спустя еще страницы четыре все снова изменилось. Тут уже в записях был некий языковой беспорядок. Встречались отрывки на все той же латыни, на каком-то явно германском языке, что профессор видел раньше, а потом, к концу журнала, уже больше на польском. Ровные буквы, какие-то резкие, колючие. И этот автор был явно последним. После записи обрывались.

Снова полагаясь на свой читательский опыт, Дмитрий Иванович смог предположить лишь одно. У него в руках гримуары. Так назывались книги заклинаний. Рисунки и символы в журнале однозначно указывали на это. Профессор начал испытывать легкую тревогу. Гримуары писали колдуны… А это значит… Дмитрий Иванович с волнением вспомнил вчерашний вечер, салон, карты в руках Веслава. Но что самое важное – взгляд Саши. Серьезный и завороженный. Из разговоров по душам с молодым человеком профессор знал о его увлечениях. Как ни странно, даже относился к ним серьезно и с пониманием. Бывший студент умел рассказывать о том, что многие считают магией, вдумчиво, логично и как-то очень правильно. Те карты были настоящими. Саша это видел. А значит. Веслав… Колдун?

Но у журнала только три автора. И второй женщина. Его заполняла Катаржина. Потом как раз Веслав. Тот Веслав, прежних лет. Или все же… По сути, Дмитрий Иванович уже нашел доказательства. Косвенные улики, как говорят в детективах. Но сам он все не мог поверить в них полностью, тем более не поверят остальные. Нет, хватит! Нужна Библия. Там будут все поколения этого рода, и тогда все встанет на свои места.

Профессор захлопнул журнал, аккуратно убрал. Он только теряет время. А его мало. Дмитрий Иванович мельком просмотрел остальные книги в шкафу. Их назначение он не понял. Это снова были рукописные журналы. Но кажется, все же именно хозяйственные. Вроде гроссбухов.

Библии нигде не было. Беглый осмотр остальных шкафов и ящиков ничего не дал. Странно. Нет, конечно, если все же в роду Веслава были колдуны и ведьмы, может, католические традиции тут забыты и Библии не существует вообще. Но ведь был же еще Бартош и Ежи. Как предполагает профессор, были и новые поколения. Не все же они тут язычники! Дмитрий Иванович упорно верил в существование нужной книги.

Несколько расстроенный, он вышел в коридор, как-то рассеянно огляделся. Можно, конечно, еще проверить спальню хозяина. Но все же очень сомнительно, что Веслав хранит Библию на прикроватной тумбочке. Неужели профессор все же ошибся?

Дмитрий Иванович дошел до холла третьего этажа. Тут в кресле сидела Настя. Такая спокойная, казалось, она чуть ли не дремала, ожидая остальных. Профессор чуть нахмурился. Вообще, ее оставляли на страже.

– Где Света? – спросил он девушку.

– Там, – ответ он больше прочел по губам. Настя поднялась, подобралась ближе. – Она еще ищет. Я слежу. Никого не было.

Дмитрий Иванович мог бы заметить, что с того кресла можно увидеть кого-то, только когда человек уже поднимется на этаж. Ну да ладно. Он сейчас больше был занят своей проблемой.

– Нашли? – спросила его Настя с явным любопытством.

– Нет, – с досадой признался он. – Кажется, я