Шрифт:
Закладка:
— Можешь мне помочь попасть в одну из этих деревень?
— Серьезно? — сказать, что Стикс был удивлен просьбой, не сказать ничего. — Ты решил сам проникнуть на территорию противника?
— Так сможешь или нет?
— Но зачем? Ты же захватил доступ к спутникам, и можешь воздействовать через них и Маяки функций напрямую!
— Скажем так. Мне нужно понимать с чем придется работать. Как-то, знаешь ли, не доводилось еще промывать засранные мозги большому количеству людей. И в первую очередь начать нужно с Лидеров. Которые уже сами поведут остальных.
О том, что я планировал внедрить зачатки Структуры в каждого из них, говорить не стал. Мы такие союзники, что со Стикса станется попытаться грохнуть меня на любом этапе. Не нужно давать ему дополнительные возможности.
— Если ты собрался покончить жизнь самоубийством и отправиться в Китай, мне нужны гарантии, что после твоей смерти коды доступа к управлению спутниками, не пропадут, а достанутся мне.
Вот какие союзники у меня… меркантильные.
— Настрою автоматическую передачу данных. — усмехаясь произнес я. — Так сможешь?
— Есть у меня один вариант…
* * *
POV Сянь Годзю (Бессмертный Годзю), староста деревни Нокань (Золотой Лотос в Водоеме)
Вчера вечером охотник Сюй прибежал в дом Годзю со словами, что неподалеку от тропы Тигра он слышал, как гневно ревели духи. Были также всполохи света, и еще слова, смысла которых добытчик не понял. Впрочем он и не скрывал того, что не вслушивался — бежал со всех ног.
С утра пришлось собираться и идти проверять донесение. Может Сюй и придумал все, приняв ветер за слова, а вспышки света за отражение солнца в облаках (в здешних местах бывало и не такое), но в обязанности старосты входило безопасность селян. В конце концов, если духи действительно разгневались — особенно, если это произошло на тропе Тигра — это могло привести к голоду. Проход, вившийся между трех вершин, был не единственным выходом из долины Лотоса, но самым удобным среди них. Сколько придется охотникам тратить времени на то, чтобы ходить за добычей (и доставлять ее), через, скажем, тропу Змеи или Журчащего Ручья, даже думать не хотелось.
Так что Годзю, почтительно называемый жителями деревни Сянь, что значит — бессмертный, собрался в путь еще до рассвета. И к тому моменту, когда солнце уже поднялось над горой Обезьян, был на месте. Неторопливо прошелся по тропе, ища проявления потусторонних сил — известно, что сильные духи способны и камень сдвинуть, и дерево свалить. Но обнаружил совершенно иное. Свежее кострище, угли которого уже хоть и погасли, но были достаточно теплыми. А ведь духи не жгут костры.
«Зато демоны могут!» — подумал староста, увидев, как с пологого склона, от того места, где находится ручей с чистейшей водой, к нему спускается юноша.
Человеком, конечно же, он быть не мог — Сянь Годзю знал всех людей, проживающих в Парящих горах. В своем селении и соседних тоже. Кроме того, оделся незнакомец не как человек, а возрастом был слишком юн, чтобы путешествовать по горам без родителей.
Так что ни секунды не раздумывая, староста сложил пальцами знак, отгоняющий злые силы, и вознес молитву Небесному Императору. Поток чистой силы прошел по его телу через все точки сосредоточения, и выплеснулся демона, подобно прозрачной родниковой волне.
Как и следовало ожидать, порождение Нижних Пределов не смогло выдержать Небесных сил. Отлетел на несколько шагов, но не скинул маску юноши, и даже смог подняться. Слыша его непонятные слова: «Debil uzkoglazii!», которые скорее всего являлись подготавливаемым темным заклинанием, — Бессмертный приготовился нанести новый удар. Но тут демон поднял вдруг поднял руки.
В священных текстах учителя Лю встречались сведения о том, что побежденный в бою демон может сдаться. И даже предложить свою службу победителю. Соглашаться на подобное следовало только будучи полностью уверенным в своих силах, ведь создание Ада всегда желает обмануть жителей мира людей. Однако и преимущества от присягнувшего демона была немалой, а сам факт этой службы мог поднять авторитет Сянь Годзю на недосягаемую высоту среди Бессмертных Парящих Гор. Поэтому староста не стал наносить следующий удар.
— Назови свое имя, демон! — потребовал он. Известно, что открывая свое имя господину, слуга становится зависим от него.
— Ля Ух. — представился тот, однако, сделал это без поклона.
— Принимаешь ли ты мою власть, демон Ля Ух? — твердо произнес староста, давая понять, что миндальничать с посланцем Нижнего мира он не собирается. И наставил на него вытянутую руку, с уже сложенным символом.
Вместо ответа, тот сунул руку в прорезь странной куртки, вытащил что-то похожее на амулет, и прежде чем Годзю успел отреагировать, нажал на нем засветившийся символ. Бессмертный тут же окружил себя Защитой Семи Пределов, но атаки не произошло. Вместо этого коробочка вдруг произнесла на людском языке.
— Ты совсем головой тронулся, узкоглазый?
Известно, что демоны мастера оскорблений, но… узкоглазый? Почему? Что это должно значить и с чего отрыжка Бездны Всех Призраков считает, что его разрез глаз недостаточно широк? У самого-то глаза на выкате, будто у жабы, на которую по неосторожности наступили!
— Ты признаешь свое поражение, демон Ля Ух? — решив не задумываться над бессмысленным оскорблением, снова произнес Годзю. — Знай, я искушен в Пути, и смогу с легкостью сокрушить тебя, если потребуется!
— Это будет сложнее, чем я думал… — вместо ответа произнес демон.
Точнее, амулет, позволявший ему говорить на языке людей. Распахнул свою уродливую пасть, словно собирался проглотить весь мир и… староста провалился во Тьму. Последняя мысль, которая посетила его голову перед этим, была такой:
«Я глуп и самонадеян! Проклятый демон перехитрил меня!»
В себя Бессмертный пришел уже связанным. Лежащим возле того самого кострища, что обнаружил при осмотре. А рядом сидел на корточках демон. Неторопливо поедая какую-то пищу. Он заметил это, наблюдая за своим пленителем сквозь ресницы. Но эта уловка не помогла ему.
— Открывай глаза, человек. — сказал он. — Я знаю, что ты очнулся.
Пришлось Годзю подчиняться. Пока он жив — нужно надеяться
