Шрифт:
Закладка:
Переводчица, успела замотать рану светлоликой, но не остановила кровь. Она попыталась поднять её и сразу поняла, что не сможет. Вскочив, выбежала из лаборатории за помощью.
— Ладно, пусть будет по-твоему! — зло сказал я, глядя на бледное лицо женщины. — Если обманула, я тебя на том свете достану.
Кристалл на ощупь оказался неожиданно тёплым, а внутри клубилась непроглядная тьма. Я перевёл взгляд на Дарью, но вместо неё на меня смотрел крепкий парень четырнадцати лет, одетый в тёплую куртку и джинсы. Тёмно-русые волосы подстрижены на модный спортивный манер. За плечами серый рюкзак с учебниками, тетрадками и сменной одеждой для физкультуры. Он смотрел на меня сонно, держась за поручень. Чем он недоволен и почему с утра пораньше у него такое кислое выражение лица? И почему за стёклами позади него непроглядная чернота?
Конец первой части.
Глава 9
Часть вторая
Не возвращайтесь по следам своим
Глядя на отражение в стекле, я не сразу осознал, что происходит. Будто во сне повернулся, удивлённо осматривая салон троллейбуса, неосознанно сделал два шага и замер. Я хорошо помнил всех этих людей, двух сестёр, обучающихся в медицинском вузе, пожилую пару, провожавшую в школу внука и грубую женщину, опаздывающую на работу. В центре салона стоял бородатый упитанный мужчина, читающий книгу. Я даже помнил, как его зовут и что на самом деле он очень добрый и храбрый. А вот рядом с ним стоял парень в кожаной куртке и вязаной шапке, этого надо придушить сразу, как выпадет удобный случай.
— Чертовщина, — раздался мужской голос. — Что такое?
В этот момент салон ощутимо тряхнуло. Я попытался схватиться за поручень, но промахнулся. Троллейбус рухнул с небольшой высоты в воду, подняв тучу брызг. Меня подбросило, с такой силой ударяя головой о край люка, что из глаз посыпались искры. Вроде бы я сбил кого-то с ног, падая обратно и больно приложился спиной обо что-то твёрдое. В этот момент салон наполнился гомоном десятков голосов, удивлённых и напуганных. Громче всех ругался бородатый мужчина, пытавшийся сорвать специальный молоток, чтобы разбить стёкла и выбраться из быстро тонущего в болоте троллейбуса. Я почувствовал на лице что-то тёплое и липкое, оно заливало глаза. Меня кто-то толкнул, переворачивая на бок, а сил подняться и пошевелиться не было. Мир вокруг поплыл, затем резко потемнел и я провалился в темноту.
Бред в горячке — странная штука. Ты вроде спишь, но иногда слышишь, что происходит вокруг, видишь обрывки картин, чувствуешь холод и нестерпимый жар. В голове то вспыхивала, то угасала единственная мысль, чтобы мы как можно быстрее уходили из болот и не приближались к пещерам, где жили пятнистые собаки. Первыми они обязательно сожрут тех, кто не может долго бежать. Затем будут идти по нашему следу, постепенно настигая остальных. А я ведь крепкий парень, хорошо плаваю, быстро бегаю, меня они не догонят и не съедят. Находясь в полусознательном состоянии, я всё бежал и бежал от этих страшных тварей, больше похожих на гиен, чем на собак. Они преследовали меня даже во сне, подкрадывались и рычали, клацали челюстями и с хрустом грызли кости.
Первый раз на короткий миг я проснулся ночью, или поздно вечером, так как вокруг была темнота и свет исходил только от костра. Сильно пахло дымом и болотом. Кто-то спорил, кричал и ругался, говорил, что надо бросить больного, потому что иначе погибнут здоровые. Неприятный мужской голос убеждал других, что собаки скоро догонят нас и всех сожрут. Странно, что меня больше беспокоило то, что рядом тихо плакала женщина. Я хотел её успокоить, сказать, что всё будет хорошо. Последний раз я так плохо чувствовал себя, когда болел гриппом и температура подскакивала до сорока градусов. Сильно хотелось пить и повернуться, так как в лопатку больно упирался острый камушек.
Второй раз я проснулся от того, что рядом кто-то был. Мне снились большие пятнистые собаки, поэтому я не сразу понял, кто рычал. Костёр давно прогорел, а вход в расщелину светился серым дневным светом. Звук ливня, и журчание воды напомнили, что я очень хочу пить. А ещё силуэт большой собаки, скалящей пасть и с опаской заглядывая в расщелину. В голове мелькнула мысль, что пусть она меня уже сожрёт, чтобы не сниться больше. Устал я от них.
— Господин дами, господин дами, — надо мной склонился кто-то небольшой, со страшным лицом, но добрым взглядом. — Вы проснулись? Вам надо пить лекарство. Болезнь уходит, надо пить.
Я скосил взгляд на потолок из веток, обмазанных высохшей глиной. Рядом на верёвочке висела медная лампа, над которой плясал крошечный огонёк, едва разгоняющий темноту в доме.
— Где все? — с трудом шевеля губами, спросил я.
— Все дома, — улыбнулся киниец. — Жена моя и дочки. Как есть, все дома.
Кто-то помог мне приподняться, чтобы я выпил из глиняной чашки горький отвар. В глаза бросились небольшие шкуры, туго перетянутые шнурками и сложенные в дальнем углу. Как раз на нескольких выделанных шкурах я и лежал, поэтому было мягко и тепло. Пахло только едкой химией, но терпимо. Напившись и упав обратно на шкуры, я на секунду закрыл глаза и крепко уснул. Впервые за всё время болезни мне не снились собаки. Вместо них какая-то женщина диктовала мне цифры, а я пытался их записать, путался, зачёркивал и снова записывал на клочке бумаги. Почему я никак не мог их запомнить?
Резко проснувшись, я с шумом выдохнул, прогоняя неприятный сон. По крыше дома барабанили крупные капли дождя. Давно приметил, что чем крупнее дождь, тем быстрее он заканчивался. А судя по тому, что слышалось с улицы, этот ливень должен был иссякнуть уже давно, но либо не хотел, либо не знал правил.
— Господин дами, — ко мне подсела женщина из рода кинийцев. Самое обычное для них грубое лицо, тяжёлые брови и жёсткие тёмные волосы. Демон в чистом виде. — Как вы себя чувствуете?
— Василий я, не дами. По глазам не видно?
— Видно, — согласилась она. — Эй, Ки́рин, неси отвар, господин дами проснулся.
Приняв вертикальное положение, я осмотрелся. Обстановка в доме напоминала хижину местного траппера, промышляющего шкурами и целебными травами. На собак они охотятся
