Нас проводили в стеклянную переговорную. Внутри ожидал Соломон. Его присутствие вызвало недоумение. Или отец хочет сторговаться?

Мужчины обменялись рукопожатиями. А я всё пыталась понять, что за игра здесь ведётся. Врагами они не выглядели. Оба напряжённые, взвинченные. Молчаливые. Отчего мне вдруг сделалось ещё более не по себе.

Из их коротких диалогов создалось впечатление, что они сами не понимают, что происходит. И зачем мы здесь собрались.

Замерла, увидев за прозрачным стеклом направляющихся к нам людей. Взгляд тут же зацепился за Шамиля. Сердце пропустило удар. Вроде виделись не так давно, а я всё равно ощутила неуместную радость от встречи.

Стараясь отвлечься и не пялиться на него преданной собачонкой, перевела внимание на незнакомца рядом с ним.

Никак не могла сообразить, почему он напоминает мне пирата. Вроде и нет повязки на глазу и вместо правой кисти не висит крюк, но от него так и веяло смертельной опасностью для любого, кто попадёт на его корабль.

Когда они зашли в переговорную, я поняла, почему незнакомец вызывал странные ассоциации. Его тёмно-русые волосы стягивала тонкая резинка, оставляя открытым чётко вылепленное хищное лицо. Костюм-тройка не скрывал мощного тела. Ни он, ни Шамиль явно не нуждались в охране. Оба выглядели так, будто с удовольствием вступят в рукопашный бой, не помяв рубашек.

Шамиль даже не взглянул в мою сторону. Вопреки воле, я жадно изучала его, изо всех сил стараясь не пялиться. Дурацкая тяжесть сковала грудь.

Только вот отец неожиданно поднялся из-за стола. С трудом. Будто ноги отказывались его слушаться.

Не сразу сообразила, что происходит. А потом до меня дошло, что его трясёт от злобы.

– Ты, – прохрипел родитель вместо привычного пожатия рук.

Его пальцы сжались в кулаки, под загорелой кожей проступили вздувшиеся от напряжения вены. В какой-то момент мне даже стало страшно, что его может хватить удар.

– Спокойно, Вишневский, – усмехнулся Шамиль, занимая своё место за столом, – мы пришли поговорить о мире.

Переводила взгляд с одного действующего лица на другое, пытаясь разобраться в том, что здесь творится. Соломон сидел белее снега. Отец, наоборот, от напряжения весь побагровел.

Кто этот мужчина?

Джокер в рукаве Шамиля?

– Все твои счета в иностранных банках, имущество, купленное на третьих лиц, доли и акции в обществах, все операции, которые ты проводил, пока притворялся трупом, – в этой папке, – произнёс вердикт Ямадаев, толкая стопку документов в сторону отца. – У меня есть доступ ко всем твоим спрятанным средствам.

Папа сидел, потирая грудную клетку. Ему словно не хватало воздуха. Я ещё не видела его в таком состоянии.

Вспомнила его слова. Они тогда показались мне пустыми, но сейчас всплыли в памяти.

«Всё, что я делал, всегда было ради тебя. Я должен был умереть для всех и для своих врагов, чтобы сохранить будущее для тебя. Останься я в живых, Ямадаев наложил бы лапы на всё моё имущество и деньги».

По позвоночнику против воли прошёл холодок.

Значит, «мои» деньги у Шамиля.

Отец не стал заглядывать в документы. Будто и так уже понял, что потерял контроль.

– Для этого ты совершил рейдерский захват? – кивнул отец в сторону хранившего молчание мужчину. В его голосе звучали одновременно злость и восхищение тем, как его обвели вокруг пальца.

Я снова взглянула на незнакомца, хотя мне было не по себе от его присутствия. Кто он? Современный пират, чья цель – акции, а не золото? Рейдер?

Такие, как мой отец, убивают оружием. Шамиль – хитростью и кулаками. А у этого человека другие средства.

– Василий Васильевич, что же вы так неучтиво относитесь к тому, кого пытались убить? И не раз. Так уж получилось, что мы пересеклись с господином Ямадаевым, когда он накладывал лапы на ваше имущество, которое заинтересовало и меня. Так почему бы нам не подружить вместе против общего врага? Тем более мои способы вы знаете.

Отец готов был взорваться. Его трясло, я ощущала его состояние, находясь рядом. Оно передавалось и мне. Василия Вишневского загнали в угол.

– Чего вы хотите? – не выдержал молчания Соломон.

Отец выглядел подавленным. Сдувшимся, как воздушный шарик. Будто он уже понял масштабы потерь.

Последние недели он вёл себя странно, напряжённо. Но мало ли какие сложности порой бывают у гангстеров. И эта сходка в день, когда вернулся Шамиль… Вероятно, уже тогда отец заподозрил неладное. Вызывал всех своих пособников, пытаясь разобраться. И ведь если бы Шамиль забрал у него всё сразу, то отец понял аферу. Но, судя по всему, Хозяин действовал медленно. Забирая активы постепенно. Один за другим.

А теперь карты раскрыты. И в руках отца ни одной выигрышной комбинации.

Мне даже захотелось поддержать его. Но я знаю, что он не простил бы мне жалости.

– Всё очень просто, – произносит Шамиль с кривой ухмылкой, так и не взглянув в мою сторону. Будто меня и не существует. Будто для него я вещь.

– Я верну всё, что принадлежало Вишневскому, только при одном условии.

– Каком? – спрашивает мой так называемый жених. И я ощущаю волну бесконтрольного гнева, исходящую от него.

И тут до меня доходит. Соломон знал, что отец буквально потерял из поля видимости деньги. И хотел помочь ему возместить потери в обмен на дочь. Поэтому в тот вечер, когда делал мне предложение, был так весел.

– Я заберу твою невесту в свою собственность, – улыбка врага моего отца превращается в зловещий оскал, заставляющий сердце биться чаще.

Мне казалось, я нахожусь на своей казни. Знакомые мужчины рядом, которых я считала защитниками, превратились в свидетелей. Один взмах топора – и голова покатится к ногам Шамиля. А он наконец сможет взять меня за волосы.

В глубине души теплилась надежда, что отец возмутится подобным предложением. Скажет, что оно недопустимо и он не будет торговать дочерью. Но я слишком хорошо понимала его приоритеты. И по своей ценности для него значительно уступала деньгам.

– Мне нужно подумать, – глухо произнёс папа, и тлевшая искра надежды тут же погасла.

Я опустила глаза, ощущая неконтролируемый гнев. Медленно, клетку за клеткой, он заполнял моё тело, пробираясь в каждый уголок, отравляя и отрезвляя. Сжала с силой кулаки, сожалея, что не могу просто встать и уйти. Сбежать от них.

– Думать ты можешь сколько угодно, Вишневский. Но других вариантов у тебя нет. Ты забрал мою жену и сына. Я забрал твоего сына и забираю дочь. Это честная сделка.

Внутри что-то оборвалось. Рванула граната. Хотя я не сразу успела осознать произнесённое вслух страшное признание. Слова, которым я никогда бы не поверила, не скажи их сам убийца. Тот, кто повинен в смерти брата.