Тут герр Пауль посмотрел на меня серьезно и сказал:

- Ты понимаешь, чем отставка графа чревата для тебя, Нинель?

- Потерей опекуна? – спокойно ответила я, ожидая продолжения.

- Да, увы…В настоящий момент найти фигуру, равную Ольсену, мне не по силам…Если только…– поверенный замялся.

- Герр Пауль, думаю, у меня есть решение. Дело в том, что сюда я приехала по приглашению графа Хольгера Гёльдерстейн- Маассэ …

У дядьки отвисла челюсть, натурально. Это было так забавно!

- Нинель, как? Я…Я не понимаю…

Пришлось рассказать про охоту, про предложение и вообще. Уважаемый мэтр выслушал, помолчал минут пять, а потом выдал:

- Нинель, ты истинная дочь своего отца, я восхищен! Тогда я спокоен: граф Хольгер не откажет тебе в протекции, да и по характеру он – достойный дворянин, не зря столько лет они с Ольсеном противостояли друг другу на равных. Слава богу! Уверен, теперь всё будет хорошо! Когда ты намерена встретиться с ним?

- Думаю, на днях. Понимаете, мне надо …приодеться, короче. На острове наряды ни к чему, а тут, в столице…– было неловко говорить о таком, но к поверенному у меня было иррациональное чувство доверия, как к реальному дяде. – Вы можете мне посоветовать приличного, но недорогого портного? Дело в том, что я…

- Девочка моя, не волнуйся! Я оплачу твой гардероб! И не смей отказываться, мне это доставит удовольствие! Ну и наладить контакт с нынешним королевским фаворитом было бы …– мэтр лукаво сощурил глаза и игриво улыбнулся.

Мы понимающе рассмеялись. Действительно, рука руку моет, а "мохнатая" еще и двери открывает!

* * *

О встречах, разговорах, прогулках с графом и баронетом (вместе и по очереди) можно написать роман… Шучу, конечно, все было пристойно и по - деловому, слава богу!

Опекунство граф предложил сразу, с мэтром они все «перетерли», договорились «быть на связи» и вообще, по моему, понравились друг другу. После чего чиновники взяли меня, бедную вдову, в оборот и понеслась душа в рай: посещение министерства, архива, просмотр документов, знакомство со структурой «конторы Никанора», офигивание на тему «как всё запущено» и долгие, долгие, долгие (!!) объяснения, что «так жить нельзя!» и что «надо резать, не дожидаясь перитонита!»

Всё, что я слышала, читала краем глаза, видела в нашей госслужебной среде я выдавала внимающим чиновникам как божественное откровение…Мужики записывали, переспрашивали, ужасались, задумывались, творчески перерабатывали…

Уж не знаю, насколько все сказанное будет применено на практике, но унифицированный формат отчетности(где, чего, сколько, как посадили и выросло), карты полей и дневники наблюдений за погодой и прочими районными особенностями легли местным власть придержащим «аграриям» как бальзам на душу – судя по их вдохновленным физиономиям, особенно после того, как я, в порыве, упомянула анекдот про тлю…

Надо было видеть работу мысли на челах аристократов, когда они «врубались» в глубокий смысл шутливого рассказика…Зато как они потом ржали, вытирая слезы и всхлипывая при повторении: «Нехай тля подавится! Ой, не могу! Тля – подавится!!!»

По итогу решили: в осеннюю поездку по городам и весям вручить налогоплательщикам разработанные формы отчетности и прочее, пусть привыкают, и, тем самым, положить начало формированию базы данных о состоянии аграрного сектора королевства, обнаружению «белых пятен» и поиску выправления ситуации в местах провалов. О как!

В качестве благодарности, граф и баронет поводили- повозили меня по местным достопримечательностям, пару раз приглашали на семейные посиделки (бррр), заметили, что я не проявляю к этому «энтузазизма», поржали и отпустили с богом – заниматься более приятными делами.

Например, закупкой семян, инвентаря (спиц вязальных, в том числе), тканей, ниток, соли, сахара, других мелочей…

Юмористическое отступление

Председатель колхоза отчитывается на собрании.

- У прошлом годе мы посиялы 10 гектаров пашаници. Усю съела тля.

- У этом годе мы посиялы 30 гектаров пашаници. Усю съела тля.

- У будущем году мы посиим 100 гектаров пашаници – нехай тля подавится!!

Глава 48

Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер.

Август 1771 года, поместье Мозеби

Давно не садилась за дневник, дела да случаи, но закончить- то надо! Так вот, в столице мы сумели (с помощью герра Расмуссена и графа Хольгера, конечно) завершить вопрос с патентом на игры, кубики (новая идея!), перья (ну что бы они без меня и моих помощников делали!), моими сказками (получила гонорар, кстати!), «провентилировали» тему покупки рабочих лошадок в Англосаксии (министр обещал посодействовать и даже привезти парочку осенью), и уже собирались обратно (ё- моё, пришлось фрахтовать «Чайку» целиком и вытряхнуть НЗ до дна на это дело…Господи, я когда- нибудь разбогатею, а?), как мой враг, язык, то есть, втянул попаданку в ещё одну авантюру.

* * *

А так все хорошо начиналось…Набегались, насмотрелись, наговорились, закупились…И дернул же черт баронета упомянуть скандал с негодной парусиной Ольсенов!

И нет бы мне промолчать –где та парусина и где скромная вдова? Ну, я ж Трындычиха, по ходу…

Парусина – это что? Это брезент! Пусть и без водоотталкивающей современной пропитки – все равно воду мало пропускает, износостойкий и тд. На паруса эта партия не пошла – оказалась тонковата и разорвало её во время несильного шторма, как того Володьку.

В общем, проболталась, возбудила графа, тот послал Лунге на портовый склад, баронет метнулся, приволок кусок рваной парусины, и мы опять засели обсуждать перспективы использования брака на благие нужды, а именно: маркизы для открытых кафэ, шторы на люверсах, плащ- палатки и вещмешки или рюкзаки, сабо, коврики…

Мужики, понятно, уперлись в снаряжение, я положила глаз на обувь и всякое домашнее. Вызвали казначея, и стала я обладательницей пятисот квадратных ярдов особо пострадавшей парусины за смешные восемьдесят далеров (почему – не спрашивайте), что равнялось половине моего гонорара за напечатанные в столичном вестнике сказки.

Патент и технологию изготовления перьев (мои ребята неделю бились с кузнецом- энтузиастом, знакомым Ивера, как их лучше делать), игрушек и остального казна купила сразу.

Я получила четыре тысячи далеров за все (грабеж, знаю, но иногда «подмазать» не помешает), кузнец – право на изготовление перьев, граф – благодарность министра финансов и «кубики» (родне какой- то отдал). Все счастливы.

От себя граф подарил скромные украшения из серебра и топазов (я настояла), оплатил заказ на спицы (было ему интересно) и обещание привезти лошадей (я понадеялась, что купит). Баронет отдарился двумя рулонами прекрасного сукна и фарфоровым сервизом (и то – дай сюда!), взяв с меня при этом обещание с каждой оказией присылать новые опусы.

Домой, Ганжа, домой! Так я думала, стоя на палубе «Чайки» в окружении поклажи и внезапно увеличившейся на шесть человек команды моих сопровождающих..

* * *

Октябрь 1771 года, поместье Мозеби.

Лето