На кухню они заявятся лишь после того, как мы ее покинем. Традиция.

— Сиди уж… — хмыкнул фей, заметив, как от резкого рывка со стула с меня чуть не свалилось намотанное на манер римской тоги покрывало. — Где их корм? Тут? Сколько?

Дверцы шкафа пооткрывались, мерные стаканчики наполнились и домчались до плошек под еду, а питьевые миски сначала слетали в раковину, помылись, и лишь потом в них налилась вода из фильтра. О цветах Крон тоже позаботился: пока чайник разливал по кружкам кипяток, лейка порхала над Викусиными растениями.

— Давно мне так хорошо не было, — неожиданно признался мой муж, с одобрением посмотрев на меня. Мне тоже было хорошо и, главное, уютно. А еще я как-то сразу поняла, что речь не только о постельных утехах, а обо всем сразу. — Надо будет в Арафимэле навести порядок и… — Крон мечтательно закатил глаза, представляя массовую перестройку в своем графстве. Даже сахар размешивать перестал. Но потом, подумав, решил: — Лучше маленький охотничий домик выстроим. И щит поставим, чтобы даже зайцы не забегали!

Сначала я сделала несколько глотков сладкого горячего чая, заодно дожевывая печеньку, а уже потом с ехидством откомментировала планы на ближайшее будущее:

— Эдак ты скоро до детей в своих фантазиях докатишься!

— Ну уж нет! — рассмеялся фей. — Дети в эту идиллию позднего ужина совсем не вписываются! Разве что их сразу после рождения выдать няне… на первые лет так сто — сто пятьдесят.

— Или бабушке, — ухмыльнулась я, вспомнив свое детство. А неожиданно помрачневший Крон, похоже, вспоминал что-то свое, сжав кружку ладонями, словно пытаясь согреться. Хотя кто знает, может, его мама увлеченно занималась детьми? В конце концов, мой фей был младшим в семье, таких часто балуют.

— Слушай, а твои родители оба умерли? — Мое любопытство проявилось очень нетактично, практически как слон в посудной лавке, да еще и с хоботом наперевес.

Но бездумно ляпнутого обратно в себя уже не втянешь, так что я попыталась как-то исправить ситуацию:

— Просто про отца ты упоминал, а о матери вообще ни слова. Ну, кроме того, что у нее свой фонд есть.

— Оба, — еще больше подзавял Крон. — Они в одно время примерно и умерли. Сначала отец, а спустя лет тридцать — мать. Она почти все силы отдала, чтобы его вытащить. — Интонации в голосе были и осуждающие, и восхищенные. А еще очень четко ощущалось, что маму мой муж любил.

— Причем, — тут эльфик кривовато усмехнулся, потянувшись за печеньем, — изначально у родителей был договорной брак. Но дед всегда твердил, что у Хадзисарров это как проклятье: сперва сильная любовь к одной женщине, а потом счастливый союз с другой.

— Хм, как я понимаю, первый этап ты прошел и сейчас на пути к счастливому союзу? — Похоже, лавка, в которой бушевал слон, находилась рядом с мостом, под которым спал мой собственный внутренний тролль. И, проснувшись, тот решил припомнить Крону все его не слишком лицеприятные высказывания. До обидного не вовремя, если честно. Может, жабу с паранойей на него натравить, пусть плакатом по голове стукнут? А то у нас тут вроде как разговор по душам наметился.

— Есть такое. — Фей, похоже, ничуть не обиделся, наоборот, еще больше расцвел, быстро сделал парочку последних глотков чая и принялся убирать со стола, мыть посуду и расставлять ее по местам. Ну, в смысле, все вокруг само закрутилось, пока Крон, улыбаясь, любовался, глядя на меня.

Я от смущения опять превратилась в бушующего в посудной лавке слона:

— А с отцом что случилось?

— Внезапное магическое истощение. — Судя по мрачному скепсису, у эльфика были подозрения или насчет самого диагноза, или насчет его причины.

— Как у тебя? После приворота? — Параллель я провела почти мгновенно.

— Да, как у меня. — Ворчание Крона звучало уютно и успокаивающе, несмотря на очень невеселую тему обсуждения. — Может, тоже кто-то заботливый отваром угостил. Мы же родня. Вполне вероятно, что у нас аллергия на одно и то же сочетание трав.

Вряд ли женатого мужчину, отца троих детей, кто-то пытался приворожить. Но ядовитый настой можно влить и в чай, и в вино, и, наверное, даже в суп.

— Но ты же понимаешь, что тогда все еще подозрительнее?

Крон, нахмурившись, кивнул и со вздохом признался:

— Когда отец умер, мне было не до расследований. Я развлекался, катаясь с бала на бал. — Сейчас все привычное для него презрительное ехидство фей изливал сам на себя, осуждая за пренебрежение к столь важному событию. Хотя, если я правильно поняла, когда все произошло, Крон действительно был довольно молод.

— Заботу о семье взял на себя Трэнтриэль, а Грэнтриэль помогал ему по мере сил. — Мне с трудом удалось не улыбнуться, потому что эти два имени звучали практически идентично, прямо как Траляля и Труляля. — Когда ты третий сын, можно расслабиться и переложить все проблемы на плечи старших братьев. — Чуть-чуть оправдав собственную безалаберность и равнодушие, эльфик демонстративно зевнул и предложил вроде обычным своим ворчливым тоном: — Пойдем спать? Ночь уже на дворе! А мы тут в воспоминания ударились.

Вот только в кровати, едва Крон ненадолго увеличился, чтобы я могла устроиться поудобнее у него на плече, стало ясно — спать мой фей пока не собирался. Он приобнял меня и уставился в потолок, молча, очевидно надеясь, что я быстро засну и не буду мешать ему расстраиваться из-за смерти родителей. Судя по частым сглатываниям, крепился Крон из последних сил. Похоже, растормошила я своими вопросами давнюю, но очень плохо зажившую рану.

Конечно, можно попытаться спровоцировать, заставить выговориться, возможно, даже выплакаться… Но пока у нас еще не настолько близкие отношения, и подобный эмоциональный всплеск может легко разрушить хрупкую связь, едва установившуюся между нами. Не знаю почему, но она для меня важна, эта тоненькая, почти незаметная ниточка, соединяющая нас двоих. Однако такие мужчины, как Крон, не прощают женщин, видевших их слабость. Возможно, потом… М-да, лет так через сто!

Единственное, на что я решилась, — потерлась щекой о плечо, на котором уютно устроилась. Приобняла за шею, уткнулась носом в подмышку, вдохнула горьковато-сладкий аромат жасмина… Фей же! Конечно, он должен пахнуть цветами.