Она представила, как стоит над ним с ножом.

* * *

Майя искала определение тому, что Фрэнк сделал с ней, как собака гоняется за своим хвостом, описывая головокружительные круги, – ответ вроде так близок, но все еще находится на расстоянии последнего дюйма, сводящего с ума. Она держала руль обеими руками и притормаживала на каждом повороте. Ей приходилось быть внимательной на дороге в это время года, какой бы измученной она ни была.

Поток воспоминаний опустошил ее, она была готова упасть в обморок и все же знала, что, когда ляжет в постель, снова не заснет. Такова была жестокость отмены бензодиазепинов. Пинта джина была куплена по пути домой исключительно в лечебных целях. Ей нужно было подумать, но ее мысли продолжали запутываться в клубки, которые она не могла распутать, и она решила, что это происходит из-за отсутствия сна.

Вернувшись домой, девушка с облегчением обнаружила, что за два часа, прошедшие с тех пор, как она без разрешения взяла машину, мама не просыпалась. Она налила себе стакан апельсинового сока в качестве витамина С, затем добавила примерно половину джина, чтобы легче уснуть. Она принесла напиток с собой в постель, быстро выпила его и опустилась на мягкий матрас. Ее руки и ноги покалывало по мере того, как оттаивала кровь, и вскоре девушка начала отключаться.

У нее было искушение проигнорировать звонок телефона, переключить его на голосовую почту, позволить джину усыпить ее, но потом до нее дошло, что сегодня утром она не позвонила на работу, чтобы сообщить, что все еще больна. Если это звонил ее босс, Майя должна ответить – она не могла позволить себе вдобавок ко всему прочему быть уволенной. Ее рука высунулась из-под одеяла.

Когда она увидела номер вызывающего абонента, облегчение захлестнуло ее так же сильно, как джин.

– Дэн! – выпалила она.

– Привет…

– Как… как у тебя дела?

– Полагаю, хорошо. Половина экзаменов пройдена.

В его голосе не было тех радости или облегчения, что чувствовала она.

– Я уверена, что ты справишься в лучшем виде, – слабо произнесла она.

– Послушай, извини, что я не ответил тебе.

Ее грудь сжалась.

– Все в порядке, я знаю, ты занят.

Он ничего не ответил.

Она затаила дыхание. Вероятно, если бы ни один из них так и не заговорил, разговор закончился бы и они смогли бы вернуться к тому, как все было раньше.

– Что с тобой происходит, Майя?

Она хотела рассказать ему о том, что ей удалось вспомнить сегодня вечером, – она слишком долго носила это в себе. Но сделать это сейчас значило бы рискнуть показаться такой, какой она была семь лет назад, когда предполагала, что Фрэнк наложил на нее какие-то чары, заставив ее видеть то, чего не было.

По-прежнему то, что он сделал, было похоже на волшебство.

– Ну что? – спросил Дэн с нажимом. – Ты не хочешь мне говорить, не так ли?

– Пожалуйста, – произнесла она почти плача. – Я хочу, просто это…

– Ясно, – сказал он ровным голосом. – Уверен, что у тебя есть свои причины, и, послушай, я уважаю это. Но честно говоря, я на такое не подписывался. Я не хочу таких отношений, в которых кто-то из нас чувствует, что должен скрывать от…

– У меня ломка от транквилизатора.

– Прости, что?

Она постоянно искала подходящий момент, чтобы рассказать ему, когда-нибудь в будущем, но момент так и не наступил. И если определение того, что Фрэнк сделал с ней, оставалось в странном мутном бульоне, все то, что происходило в ее голове, показалось удивительно понятным, как только слово «транквилизатор» сорвалось с ее губ.

– Господи, – пробормотал Дэн, услышав ее признание. – Не понимаю… почему ты скрывала это от меня?

– Не знаю, – ответила она. – Это не казалось важным, когда мы встретились, поэтому я не упоминала об этом, а потом я… продолжала молчать, и… потом боялась, что тебе покажется странными, что я так долго ждала.

Дэн вздохнул.

– Я бы хотела, чтобы мы могли поговорить об этом лично, – сказала она, желая обнять его, но радуясь, что он не может видеть ее такой.

– Так вот почему тебе стало плохо в доме моих родителей.

– Да.

Он снова замолчал.

– Мне так жаль…

– Я мог бы помочь тебе пережить это.

– Дело в том, что я лгала и себе. Я не хотела брать таблетки у Венди. Я знала, что они затуманивают мое сознание, делают меня забывчивой. Я знала, что их опасно смешивать с алкоголем, но я делала это почти каждый вечер в течение многих лет. И я не хотела, чтобы эта реальность была правдой, поэтому притворилась, что это не так.

– О, Майя…

– Мне жаль.

– Ты пила и сегодня вечером, не так ли?

Разочарование в его голосе задело. Конечно, он мог слышать четыре порции джина, которые она только что приняла. Она подумала было объяснить, что это нужно ей для сна, но оказалась достаточно трезвой, чтобы понять, что это слабое оправдание.

– Да, – прошептала она.

На этот раз он молчал так долго, что у нее было время обдумать два хода его мыслей. Видя, что она, очевидно, нуждается в помощи, он мог бы, с одной стороны, принять решение поддержать ее, несмотря ни на что, и помочь ей пройти через это.

Или он мог бы сказать, что все это слишком, что она сама – это слишком, развести руками и уйти.

– У тебя проблема, – медленно произнес он. – Что ты собираешься с этим делать?

Теперь она рыдала, из носа текло по лицу, но грудь переполняла благодарность, потому что в его голосе слышалась доброта.

– Я попрошу помощи, – заговорила она. – Обязательно. Как только вернусь в Бостон.

– Какого рода помощи?

– Не знаю, психиатра? Или психотерапевта. Какого-то врача.

– У меня есть дядя, который посещает собрания анонимных алкоголиков. Думаю, и тебе это нужно.

– Но я не алкоголичка! – запротестовала она, инстинктивно защищаясь.

– В самом деле? В прошлый раз ты напилась на дне рождения моей мамы. Теперь ты снова пьяна. – Ей нечего было возразить. – И всю неделю… Конечно, я понимал, что что-то не так. А ты… ты скрыла это от меня. Ты принимала таблетки за моей спиной, ты пила столько, что тебя тошнило. Ты губишь себя, Майя. Ты не можешь больше это отрицать. – Майя свернулась калачиком, подтянув колени к груди. – И в любом случае, – заключил он, – эти программы предназначены не только для алкоголиков. Они есть