— Знаешь, а ты будешь настоящей головной болью, — ласково сказал Гарри собаке и погладил её по голове. — Ну, пойдём дальше, давай поднимемся наверх.

Пёс послушно шагал рядом с Гарри, пока они возвращались в гриффиндорскую башню. К счастью, миссис Норрис нигде не было видно.

То, что Снейп сказал об этом человеке, Блэке, вызывало беспокойство. Гарри вспомнил, как услышал по телевизору объявление о том, что некто по имени Блэк летом сбежал из тюрьмы строгого режима, дядя Вернон и тётя Мардж ещё долго говорили об этом. Но ведь не о волшебнике же сообщали в магловских новостях, не так ли?

Снейп, Макгонагалл и даже Дамблдор, казалось, были встревожены этим известием, и это было плохо. Но почему-то Гарри не находил в себе сил волноваться по такому поводу — всего лишь ещё одно обстоятельство.

— Как будто у меня не было последних двух лет, чтобы привыкнуть к мысли, что сумасшедший убийца хочет моей смерти, — пробормотал Гарри, обращаясь к Сопелке. — Блэк не может быть хуже Волдеморта.

Хотя если Блэк так опасен, то лучше бы знать об этом, тут Гарри был согласен со Снейпом.

Пёс утешающе уткнулся носом в ладонь Гарри.

— Если ты кинешься на Блэка так же, как на Снейпа, может быть, мне не стоит волноваться, — сказал Гарри. — Интересно, тебя кто-то этому научил?

То, как собака прижала руку Снейпа, не давая воспользоваться палочкой, было лучшим способом для животного убить волшебника.

Когда Гарри вернулся, в гостиной было пусто и тихо, лишь на столах горели две лампы и пылал огонь в камине. Гарри отстегнул от ошейника поводок и сунул его в карман мантии.

Пёс рьяно обнюхивал комнату, исследуя её.

— Если ты устроишь здесь беспорядок, — предупредил Гарри, — мои соседи по общежитию убьют нас обоих.

На одном из столов, освещённых лампой, стоял поднос, на котором лежал сложенный вдвое листок и стояла маленькая тарелочка с бутербродом. Гарри взял записку, одновременно пытаясь разглядеть, что было в сэндвиче, подумав, что, наверное, Гермиона оставила его для Гарри. Мог бы и Рон, но он вечно голодный и бутерброд наполовину слопал бы.

«Мистер Поттер.

Я не допущу, чтобы вы пропускали приёмы пищи и тем самым вредили себе. Не делитесь своим бутербродом с собакой — её ужин стоит под столом.

Профессор Снейп».

Гарри только покачал головой, чувствуя, что ему снова хочется рассмеяться. Миска с едой для Сопелки действительно стояла под столом.

— Давай, мальчик, — негромко позвал Гарри. — Похоже, у нас уже готов ужин, — он пододвинул стул. — Знаешь, у меня были неприятности у Дурслей из-за того, что я слишком много ел, — сообщил он собаке, набросившейся на свою миску с кормом. — Это правда, — сказал Гарри, словно пёс недоверчиво фыркнул. — Они всегда говорили, что меня слишком дорого кормить. А теперь Снейп с ума сходит, стоит только пропустить ужин. Странно как-то.

Теперь он задавался вопросом, поняли ли Рон и Гермиона, что он ушёл. Они заметили, что днём его не бывает, и несколько раз спрашивали, куда он пропадает, но не слишком давили. Он сожалел о пропасти между ними, но не знал, что с этим делать. Не то чтобы Гарри ещё злился, просто ему казалось, что он находится за миллион миль от них.

Просто ещё одно обстоятельство.

Было уже очень поздно, но Гарри поспал несколько часов и совсем не чувствовал усталости. Покончив с бутербродом, он сел в одно из удобных кресел у камина, а Сопелка устроился между Гарри и камином и, вздохнув, свернулся калачиком.

Гарри задумчиво смотрел в огонь, всё ещё удивляясь тому, как легко отделался. Двадцать баллов и неделя без квиддича за нарушение комендантского часа и пропущенную трапезу могли показаться многим студентам суровым наказанием. Обычно прогулки после отбоя наказывались отработками, квиддич запрещался за самые серьёзные нарушения. И никого никогда не волновало, что кто-то пропустил обед или ужин. Тем не менее Снейп предупредил, что Гарри должен соблюдать режим питания. И Гарри слышал, как расстроились преподаватели из-за его исчезновения. Учитывая это, всё могло быть намного хуже.

Гарри, конечно, знал, что у Оливера случится припадок, когда он услышит о запрете на квиддич, но на этой неделе никаких игр не планировалось, так что Гарри пропустит только тренировку.

Самого Гарри беспокоило, что Оливер может найти ему замену, и Гарри был рад, что отстранён лишь на неделю. Зная Снейпа, Гарри представлял себе запрет на весь семестр или целый год. Чёрт, на следующие пять лет.

Потом Гарри пришло в голову: а как Снейп и Макгонагалл собираются объяснять окружающим, почему Поттер не может играть? Вряд ли Снейп признается, что он опекун Гарри и назначил наказание за пропущенный ужин. Неужели они просто что-то придумают? Снейпу, конечно, доставило бы удовольствие намекнуть на то, что он поймал Гарри на каком-то недопустимом, очень унизительном, недозволенном поступке.

Замечательно.

Гарри услышал, как открылся и закрылся портрет, и обернулся, ожидая в такое позднее время увидеть Фреда и Джорджа. Может быть, Ли Джордана. Вместо них появилась Джинни, тяжело дышавшая, с порозовевшими щеками. Она была в синей мантии и тапочках, с волосами, собранными в хвост.

— О, — пробормотала она, — я думала, все уже спят.

Джинни неловко сунула палочку в карман мантии.

— Где ты была? — спросил Гарри.

— Э-э, проголодалась, — быстро сказала она, — спустилась на кухню. — Сузив глаза, Джинни скрестила руки на груди. — Кстати, а где ты был? — раздражённо спросила она. — Все тебя искали. А потом Макгонагалл сказала нам, что они нашли тебя, и отправила всех спать.

— Я заснул и пропустил комендантский час, — смущённо пробормотал Гарри. — Прости, я не хотел никого расстраивать.

Мало того, что все преподаватели искали его, так, по-видимому, и все сокурсники подключились к поискам.

— Всё в порядке, — Джинни кивнула, её лицо расслабилось. — На самом деле искали не все. Гермиона просто забеспокоилась, когда ты не вернулся, пошла и сказала Макгонагалл. Мы с Роном говорили ей, что с тобой всё хорошо, но ты же знаешь, какая она.

Гарри кивнул, не зная, радоваться ему или сердиться. Было приятно, что Гермиона волновалась, но получилось так, что её беспокойство снова навлекло на него неприятности. С другой стороны, неприятностей оказалось не так уж много, и ему позволили