— Ты понимаешь, что это значит? — разворачиваюсь к нему и серьезно вглядываюсь в его глаза.

— То, что только мы есть друг у друга? — тихо отвечает Матвей.

— Да. Твои родители, похоже, вообще не в курсе происходящего.

— Нет, не в курсе, — Матвей качает головой. — Звонили пару раз. Попросить денег для сарая.

— Они никак его не достроят? — возмущенно удивляюсь я.

История с сараем тянется с прошлого года. Просят деньги, потом исчезают на несколько месяцев, и опять появляются с новыми проблемами: то дерево для пола, то крышу неправильно положили.

— В последний из звонков я отца грубо послал, — Матвей вздыхает. — Ну… я теперь неблагодарный щенок. Так что… Да, Ада, — слабо улыбается, — есть только наша семья. Ты, я, Лиля и Юрий Матвеевич. И не буду я скакать по другим бабам, — взгляд усталый, — у меня дикая аллергия на других женщин, кроме тебя. Мягко скажем, мне очень некомфортно теперь среди женщин.

Нахожу его руку и сжимаю ладонь.

— Вида, конечно, не подаю, — усмехается, — но забег по бутикам в поисках кроссовок был тем еще подвигом.

— И где ты их нашел?

— Мне помог мужик… — Матвей едва заметно кривится. — Своеобразный такой. Манерный, с серьгами в ушах, одет в какую-то разлетайку… Короче, с ним мне было прям сильно некомфортно. Я его заподозрил во всяком, — медленно моргает, — а у него дочь и жена. Короче, я в этом мире ничерта не понимаю, но суть в том, что подружка его дочери кроссовки не глядя схватила, а он маленькими оказались. Дома скандал, на мужика этого наехали, что он продал не те кроссовки… Ада, там такие страсти, чуть ли не бандитские разборки из-за кроссовок. Я пятнадцать минут все это слушал, прежде чем он мне эти кроссовки притащил.

— Обалдеть, — шепчу я.

— А потом пришла его жена…

— Так.

— Там такая бой-баба, Ада, — удивленно тянет Матвей. — И еще на полчаса мне на уши присели, но уже на тему портных. Костюмчик мой понравился. В общем, сунули мне визитку какого-то портного, а затем и туфли всучили, потому что, как сказал этот загадочный мужик, если купил дочери подарок, то покупай и жене. Хотели развести на какой-то приватный клуб особых покупателей, но ты извини, я сбежал, потому что повеяло чем-то слишком приватным.

— Главное, что сбежал с кроссовками, — тихо смеюсь я.

— Я властно сбежал, не с позором, — Матвей сжимает в ответ мою ладонь. — И властно туда больше не вернусь.

Со смехом падаю ему на грудь, обнимаю и прижимаюсь в теплой неге и ласке:

— Только мы есть у нас, — приподнимаюсь на руках и вглядываюсь в лицо Матвея. — И еще я готова Пастухова в круг твоих друзей.

— Мы не друзья, — хмыкает Матвей.

— Ладно, принимаю его в круг недрузей.

— Я такой тупой, Ада, — Матвей смеется. — Он же мне почти прямым текстом говорил, что ты беременна.

— Вот говнюк, — охаю я. — Он обещал молчать. Вот не нравится он мне.

— Поэтому мы назовем сына Юрой?

— Выбора нет. Знаки вселенной.

— Со знаками вселенной спорить нельзя, — с улыбкой соглашается Матвей.

— Один знак вселенной мне сегодня все лицо вылизал с утра, — пробегаю пальцами по подбородку, на котором побилась жесткая щетина. — Кто его впустил ко мне?

— Не я, — честно говорит Матвей. — Я дверь плотно закрыл.

— Лиля, значит, — кладу голову ему на грудь. — Надо сказать, что у нас очень хитрая дочь. Вся в мать.

Эпилог

— Жди, Барон, — шепчу я.

Неторопливо прохожу в просторную солнечную гостиную, прижимая к груди драгоценный сверток. Медленно сажусь на диван, а Матвей торопливо подкладывает мне под спину подушку. Барон в стороне нетерпеливо перебирает лапами, машет хвостом и облизывается, не спуская с меня взгляда.

Ему очень любопытно, кого это я принесла домой. И куда я пропала на несколько дней.

— Идем знакомиться, — шепчу я.

Лиля садится рядом, и Барон бесшумно прыгает на диван с другой стороны. Заглядывает в сверток, принюхивается к личику Юрия Матвеевича, который сквозь сон морщит свой крохотный носик.

Барон поднимает на меня обескураженно морду и будто спрашивает: “Это наш? Наш?”

— Наш, — улыбаюсь я.

Барон опять не мигая смотрит на личико Юрия Матвеевича, наклоняется ниже и касается носом его лобика, а потом удивленно отскакивает, скосив на сверток дики глаза.

Юрий Матвеевич сонно кряхтит.

Барон спрыгивает на пол, наворачивает несколько кругов вокруг дивана в собачьем восторге и опять наскакивает на диван. Тихо ворчит, вновь заглядывает в личико Юрия Матвеевича, который зевает беззубым ртом.

Барон что-то опять ворчит, и сынок открывает глазки. И улыбается.

Новые круги вокруг дивана, а затем Барон бросается в радости на смеющегося Матвея, потом к Лиле, и опять бегает.

Он от меня всю беременность не отлипал. Всегда был рядом. Когда я отдыхала, то ложился рядом, уткнувшись носом в живот и “разговаривал” с ним.

Резко останавливается передо мной, собрав ковер под лапами в гармошку, смотрит в глаза и опять в изумлении ворчит на меня.

— Да я сам в шоке, Бароша, — тихо смеюсь я.

— Он такой хорошенький, — шепчет Лиля, разглядывая Юрия Матвееивича.

— Возьмешь на руки?

— Я? — Лиля округляет глаза. — Я хочу, но…

— Не боись, — уверенно отвечаю я.

— Ладно, давай, — Лиля закатывает рукава свитера. — Ну, Юрченя, иди к старшей сестре.

Аккуратно передаю сверток Лиле, шепотом объясняю, как держать малыша, и Барон раз за разом кидает удивленные взгляды, мол, гляди чего творят! Чего творят, хозяин! Я тоже хочу, но у меня, блин, лапы!

— Юрчень, — шепчет Лиля. — Мы тебя очень ждали.

Юрий Матвеевич опять зевает, и на глазах у Лили проступают слезы.

— Так бы и съела, — едва слышно отзывается она. — Это преступление быть таким милахой, — поднимает взгляд на Матвея, — фоткай нас немедленно.

Матвей лезет в карман за телефоном.

— Слушай, Юрчень, у меня на тебя большие планы, —