Шрифт:
Закладка:
Вид Волги с Жигулей
Жигули вообще избалованы вниманием художников. Здесь бывали и самый проникновенный певец среднерусского пейзажа Федор Шаляпин, и мастер изображения грозовых облаков передвижник Дубовской, здесь создали свои лучшие работы незаслуженно забытые ныне братья Григорий и Никанор Чернецовы. Эти два талантливых художника-путешественника совершили в начале XIX века своего рода географический и исторический подвиг, создав полную панораму обоих берегов Волги от Рыбинска до Астрахани – подлинную энциклопедию природы и жизни народов Поволжья той далекой эпохи.
Оборудовав мастерскую прямо в лодке, братья проплыли в 1838 году за шесть месяцев от верховев до устья великой русской реки, знакомясь с жизнью крестьян и рыбаков, производя раскопки древних крепостей и написав в пути сотни этюдов волжской долины. Затем, уже дома, они завершили свой титанический труд, создав два гигантских холста длиной в семьсот метров и высотой в два с половиной метра!
С 1850 года Чернецовы демонстрировали свой «рисованный документальный фильм» на Васильевском острове в Петербурге. Длинные холсты были намотаны на цилиндры и медленно двигались по ходу показа за окнами помещения, построенного в виде каюты. При этом у зрителей создавалось полное ощущение, что они находятся в плывущем судне. К сожалению, постоянное перематывание привело к износу холста, и к 1880 году уникальное произведение пришло в негодность.
Но остался альбом этюдов, изданный братьями под названием «Путешествие по Волге» и позволяющий представить вид волжских берегов почти двести лет назад.
А в Ширяеве, небольшом селе у волжского берега, бережно хранят память о великом Репине, создавшем здесь одно из лучших своих произведений. В старой школе устроен музей, где собраны фотографии и документы, рассказывающие о пребывании художника в Жигулях, эскизы и наброски к его картине.
За Ширяевом, ниже по течению, красуется высочайший на всей Волге утес – Стрельная гора, вознесшийся над рекой на триста пятьдесят метров. Ее хребет отходит на северо-запад от основного массива Жигулей, слегка понижаясь вначале, а перед окончанием неожиданно поднимается вверх, образуя небольшую уютную площадку с прекрасным видом на заволжские дали. Затем он сужается в узкий гребень – «чертов мост», ведущий к конусообразной вершине горы. Здесь каменные глыбы образуют небольшой грот, в котором, по преданию, располагался дозорный пост «вольных людей». Отсюда они просматривали течение Волги на сорок верст и кострами подавали скрывавшимся за островами разбойничьим стругам весть о приближении купеческих караванов. И вылетали тогда спрятавшиеся в засаде струги «из-за острова на стрежень», и грозный клич «Сарынь на кичку!» заставлял гребцов бросать весла, а сердца купцов – трепетать от страха…
Жигулевская вольница просуществовала больше полутора веков, с начала XVII века до разгрома Пугачевского восстания. Во время Разинского бунта в 1670–1671 годах понизовая вольница примкнула к нему, и с тех пор в народной памяти Жигули накрепко связаны с именем Степана Разина. Да и в песнях, сложенных о лихом атамане, легко узнаются жигулевские приметы. Вспомните, например, известную песню «Есть на Волге утес…».
Действительно, лагерь повстанцев, шедших вверх по Волге, располагался одно время на устье Усы, возле Девьей горы, да и потом, после разгрома восстания, разинцы отступали через здешние места, и один отряд был разбит тут, в Морквашинской долине. С тех пор утес рядом с долиной и носит имя разинского атамана Федора Шелудяка.
Завершает Жигули на востоке небольшая зеленая Попова гора. На низком левом берегу когда-то возвышался огромный Царев курган. По преданию, на него поднимался шедший походом на Астраханское ханство царь Иван Грозный. Увы, в наши дни кому-то понадобилось именно здесь добывать известняк, и теперь исторический холм срыт почти до половины. За Царевым курганом тянутся Сокольи горы, а на правом берегу возвышается Серная гора, где при Петре Первом, говорят, добывали серу для пороха.
Стиснутая с двух сторон горами, долина Волги сужается – впереди знаменитые в прошлом Жигулевские Ворота. До постройки Саратовской ГЭС скорость течения здесь достигала трех метров в секунду, и в прежние времена Ворота доставляли немало мучений бурлакам. С этого места Жигули остаются за кормой теплохода. Гордые силуэты утесов постепенно тают в сизой дымке. А вдоль берега тянутся совсем невысокие и некрасивые Шелехметовские горы. Это, собственно, даже не горы, а береговой обрыв, сильно разрушенный осыпями. На крутоярах повсюду видны их следы, сквозь которые то округлыми колоннами, то угловатыми пилонами проступает материнская порода. Издали кажется, что за осыпями прячется древняя крепостная стена.
Шелехметовские горы особенно ярко демонстрируют оползневые явления, характерные для Жигулей, как и для всей Нижней Волги. Рассказывают, что сто лет тому назад недалеко от Сызрани сползло в Волгу целое село Малая Федоровка. А средневековый польский путешественник Адам Олеарий в своих записках приводит случай, когда судно, стоявшее на якоре под высоким берегом Волги, было раздавлено рухнувшей в воду огромной глыбой глины. Из-за оползней пришлось даже перенести на другое место целый город Черный Яр, постройки которого регулярно обваливались в воду вместе с подмытой частью берега.
В наше время, когда Волга ниже Твери и до самого Волгограда представляет собой цепь водохранилищ, берега уже не подмываются бурным течением. Зато на образовавшихся искусственных морях речным капитанам приходится порой решать появившиеся теперь «морские» проблемы, вроде борьбы со льдами или с осенними бурями. Толщина льда на Самарском море, например, достигает метра, а торосы иногда бывают и трехметровые! Весной такой «айсберг» может неожиданно выйти на судовой ход. Вовремя не заметишь его – не избежать крупных неприятностей. Да и тают льды теперь дольше, чем раньше. Случается, что и в конце апреля путь судам у Жигулей прокладывают ледоколы. А в грозные осенние штормы на Самарском море – самом бурном из всех волжских «морей» – сила ветра составляет порой одиннадцать баллов, а высота волн превышает три метра! Получив штормовое предупреждение, суда спешат укрыться в портах-убежищах, оборудованных в устьях рек. Никому не хочется оказаться на просторе водохранилища, когда гонимые ветром темные тучи и летящие над пенистыми валами водяная пыль и брызги сольются в сплошной бешено крутящийся и завывающий хаос.
Впрочем, такое случается лишь осенью. Летом весь долгий день нежится под солнцем зеленоватая гладь реки, тает в дымке далекий берег. Вечером раскаленный красный шар светила медленно опускается в нагретую воду, гаснет закат, и на темнеющем небе высвечиваются первые звезды. В воде отражаются береговые огни, и трудно понять, где кончается река и начинается небо…
А
