— Смертный, который пройдет сквозь Врата? — переспросил слон, после чего засмеялся и загудел хоботом так, словно заревели триумфальные трубы целой армии. — Я бы хотел посмотреть на это, букашка. Но ты не сделаешь и шага дальше, ибо моя булава Всех Истин развеет твою плоть и исполнит то, что должно было быть исполнено — ты отправишься на круг Перерождений!

Не теряя времени на дальнейшие разговоры, слон замахнулся своим грозным оружием. Вновь вздрогнули небеса и облака океанами закружили вокруг навершия булавы, а затем вместе с яростным кличем Гамабатты обрушились на генерала.

Тот видел все это так же ясно, как движения крыльев голубя в погожий день. Он отчетливо ощущал силу и направление атаки. Словно собирался биться не против одного из Древних, а стоял на плацу посреди своих солдат во время тренировочного состязания.

А если это тренировка, то какой уважающий себя воин станет обнажать сталь.

Хаджар поднял над собой раскрытую ладонь.

С громом и треском булава, диаметром с приличных размеров пруд, ударила о простую смертную плоть. Но еще до этого — терна и душа, слившись в едином порыве, заструились по телу генерала. Мистерии меча и истинное имя Севера кружили рядом.

И когда облака рассеялись, то Гамабатта с удивлением смотрел на то, как «букашка» держал вес булавы Всех Истин на руке. Но более того — вдоль всей нижней полусферы навершия его, Стража Врат, грозного оружия вились вереницы глубоких разрезов, словно его надсекло бесчисленное множество клинков.

— Что… — слон поднял оружие и сделал непроизвольный шаг назад. — Что это такое… Кто ты такой и что я такого сделал тебе, что ты насмехаешься надо мной? Кто из Небожителей спустился ко мне и решил посрамить свою честь глупой шуткой⁈

— Клянусь тебе своим именем, Гамабатта, — снова поклонился Хаджар, после чего достал старый нож и позволил тому рассечь тому плоть на ладони. Когда закапали первые капли алой крови, он поднял руку так, чтобы страж мог увидеть рану. — Я простой смертный. Не бог, не демон, не дух. И у меня нет в планах посрамить тебя или твою честь. Как я и сказал — я лишь хочу пройти сквозь врата.

Слон пару мгновений молча хлопал ресницами, после чего вскочил на ноги и, обхватив рукоять булавы обеими руками, загудел и замахнулся в сокрушительном ударе.

От его силы небеса погрузились во тьму, а фиолетовые облака обернулись штормовыми тучами. Хаджар смотрел на это и чувствовал силу, что раньше еще до того, как сорваться в ударе, развоплотила бы его на месте. Низвергла до атомов не только плоть, но и мгновенно растерзала бы душу.

А теперь…

Теперь он вытянул перед собой ладонь и взмахнул ей так же, как взмахнул бы мечом. Его плащ с изображением парящего Кецаль затрепетал за спиной, а следом силуэт исполинского призрачного клинка, сотканного из порывов северных ветров, рванул в атаку.

Еще до того, как страж успел исполнить свою атаку, в него врезался ответный удар Хадажра. Не было ни вспышки, ни вихря сил и энергии, лишь с гулким эхом отсеченное навершие булавы упало к ногам слона и покатилось в сторону, а меч ветров исчез где-то в вышине, рассекая собой и облака, и небеса.

Страж рухнул на колени. Его руки опустились двумя плетьми, а сам он ошарашенно смотрел куда-то перед собой.

Хаджар немного печально вздохнул и покачал головой.

— Я не хотел, доблестный страж, — произнес он проходя мимо. — Надеюсь когда-нибудь ты сможешь меня простить.

Тот не ответил, все еще пребывая в состоянии глубокого шока. Хаджар же, подойдя к Вратам Бессмертных — бесконечно огромным решеткам, закрывавшим путь дальше, ненадолго замер.

— Ну что, — заговорщицки шепнул Хельмер. — сделаем это красиво? Со стилем?

И впервые за долгое время генерал позволил себе небольшую усмешку. Выдохнув, он развернулся на пятке и ударом ноги настежь распахнул Врата и, вновь проверив ножны, шагнул сквозь алую дымку зависшей пелены.

Глава 1821

С обрыва сурового утеса, сточенного ветрами и снегами, взгляд Хаджара охватил раскинувшуюся перед ним панораму — вид, который с трудом можно было бы величать свидетельством величия природы.

Солнце, яркий светящийся шар в высоком небе, заливало долину пылающим сиянием, превращая обыденность пасторали в волшебный сказочный пейзаж. Тени чуть жеманно отплясывали на краях бескрайних просторов, то кокетливо скрывая, то решительно открывая живописный пейзаж, служа бессменными спутницами дневному светилу двигавшемуся вперед в своей привычной, вальяжной манере.

Под открытым небом простиралась обширная долина. Все, что видел глаз — зеленые холмы, их волнистые формы вздымались дыханием дремлющей земли и опускались в ритмичной, успокаивающей ласке, способной убаюкать самые беспокойные сердца. Они простирались вплоть до края горизонта, а их склоны и гребни ткали лоскутное одеяло из зеленого и землисто-коричневого цветов, изредка украшенное яркими вспышками полевых соцветий.

Через долину пролегали тропинки, дороги и даже целые тракты, которые изгибались и тянулись в элегантных, змеевидных узорах. Словно артерии природы, созданные руками разумных существ, по которым текла жизненная сила искателей приключений и путешественников.

Мощеные камнями самых разных пород, они имели одну общую черту — ни одна из дорог не осыпалась, не заветрилась и не выглядела заброшенной, а так, будто её лишь недавно проложили и открыли для торговцев и странников.

Но взгляд бежал все дальше и дальше, стелясь вдоль трав и играясь наравне с ветрами.

Леса, поднимавшиеся за холмами, представляли собой раскинувшееся море, за которое их сперва и принял Хаджар. Бесчисленное множество деревьев, стоящих высоко и гордо, окутанных зелёным великолепием неустанно перешептывались раскидистыми кронами.

А ветер летел все дальше и выше.

Лазурные небеса над головой простирались в невиданном размахе первозданной красоты, захватывающее дух полотно лазури. Облака лениво дрейфовали по небесным просторам, порождая мимолетные узоры, дразнящие воображение. Но небо не было одиноко в компании своих извечных странников.

Нет-нет.

Небесное царство приветствовало пернатых существ о которых Хаджар прежде лишь слышал песни; величественных зверей, которые раньше свободно парили лишь на страницах книг и сказаний; и прочих созданий, названий которых не подсказывала ни память, ни воображение.

Там, далеко на краю горизонта, находился венец этой сцены. Внушающие благоговение гиганты, которые на первый взгляд казались грозными горными хребтами, где земля сходилась с небом в дружеском поединку.

Однако, стоило лишь приглядеться к далеким силуэтам,