Но до Франции все равно дошла ее прекрасная песня, которую она готовила специально для этой поездки – «Эммануэль». И которая до сих пор, насколько мне известно, находится в топе французского музыкального рейтинга.

Да и ее классическое произведение «Лунная соната», которое я прослушал с огромным удовольствием, также была подготовлена ей для поездки во Францию. Чудесное музыкальное произведение, которое мне тоже очень понравилось.

- Да друзья! – оживилась МиЧа. - Это произведение ЮнМи мы нашли в более качественном звучании и обработке. В начале фильма в этом вы могли уже убедится. Ну, а после фильма, кто захочет прослушать его ещё отдельно, то будет ссылка под видео именно на него, впрочем, там будут ссылки и на другие музыкальные произведения от Агдан и на другой интересный контент связанный с ней

Так что слушайте эту прекрасную музыку и наслаждайтесь гением ЮнМи. Извините господин МиРеу что прервала вас, но вот не удержалась от небольшой рекламы.

- Ничего страшного МиЧа. – улыбнулся ветеран. - Это произведение действительно заслуживает отдельного упоминания и конечно же прослушивания.

А что касаемо моего хорошего знакомого военного, то он тоже мягко говоря в недоумении что все для ЮнМи так плохо закончилось. Она же была символом нашей армии, а символы как вы понимаете не сажают. Их холят и лелеют, создают им благоприятные условия для работы и прочее и тому подобное. Вы об этом уже говорили, но я повторюсь. Также к моему сожалению, в Корее, сейчас это по-видимому не так.

Как мне кажется, существует определенная заинтересованность неких уважаемых в кавычках лиц, ну или лица в данной ситуации с ЮнМи, прямая заинтересованность в ее не совсем законном осуждении. Мне если честно даже отвратителен сам суд, который проходил над ней, проходил за закрытыми дверьми без допуска туда прессы.

Вроде на первый взгляд правильное решение, подсудимая военнослужащая, к тому же не совершеннолетняя, зачем ей лишний стресс? Но то как вели с ней в суде, какие материалы представляли по ее делу ее защитники, которых набрали, по-моему, из числа вчерашних студентов, причем скорей всего с факультета кулинарии, а не юриспруденции, каких свидетелей при этом вызывали, все это вызывает у меня лишь горькую усмешку.

Вы знаете, я тоже общался с настоятельницей монастыря Пеннен уважаемой мной госпожой Сон ХеКи. И мне тоже показалось очень странным, что в том же суде было наверняка известно, что во время объявления тревоги, ЮнМи прибывала в своем не самом лучшем психологическом состоянии и что находилась она в этот момент в монастыре Пеннен.

Но, вот почему после того как открыли это уголовное дело, никто ни из следствия, ни из ее защиты даже не удосужился проверить, а была ли она в самом деле в этом монастыре или нет? А если и была, то в каком состоянии? Я уж не говорю о том, что можно же было вызвать в суд как свидетелей по этому делу, и настоятельницу монастыря. Я думаю, что она бы не отказалась приехать и рассказать про ЮнМи, где она была и что делала во время этой тревоги.

Но нет, ее не вызвали, и даже более того, ни ее и никого из сестёр монастыря даже не опросили как свидетелей. И это для меня очень и очень странно, и честно говоря не очень понятно.

Небольшая пауза и ветеран задумчиво продолжает.

- Знаете на войне у меня был такой случай. Группа наших разведчиков ушла в тыл врага за сбором информации и за «языком». Но там они попали в засаду, и им пришлось все бросать и обратно прорываться с боем к своим.

Так вот, они вынуждены были разделится на три группы и назначить новую точку сбора недалеко от линии фронта. К назначенному времени пришло только две группы, третья не вернулась. Считая, что товарищи погибли две группы перешли обратно линию фронта. Но вот что интересно…

Представьте себе наше удивление, когда через почти два месяца, мы как раз начали успешное наступление, объявился Ким ДжиСок. Это был как раз один из разведчиков из пропавшей без вести третьей группы. Как он рассказал, их группа отбивалась от преследующего врага, который хотел взять их живыми.

Все погибли, ну а, его тяжело ранили. Но он смог как-то отбиться, и на вовремя попавшемся бревне переплыть так кстати встретившуюся ему на пути реку, и сбить таким образом со следа своих преследователей. При этом он был очень тяжело ранен и потерял много крови.

На том берегу, обессиленного ДжиСока подобрал какой-то крестьянин, который слабого и умирающего парня перенес к себе в дом. Точнее не дом, это был шалаш глубоко в лесу, который он использовал при заготовке дров.

И там тайно, тогда это была территория, контролируемая северянами, он его выхаживал. Точнее этим занималась его дочь, ученица местной травницы, которая что-то соображала в народной медицине. И когда он пошел на поправку и стал более-менее здоров то сразу же, при помощи этого крестьянина и его дочери переправился на нашу сторону.

И что здесь нужно было с ним делать нашему командования? Хотя … судя по логике наших современных корейских судов, его надо было хватать и сажать за дезертирство, не принимая во внимание все смягчающие, а на самом деле и оправдывающие его полностью обстоятельства. Или нет, не сажать, тогда время было военное, его, наверное, нужно было сразу расстрелять без суда и следствия. И правильно, есть же за что! Два месяца ни слуху, ни духу о нем. Дезертир он или предатель, ну а кто же еще?

- И как тогда поступили с этим ДжиСоком? – не удержалась МиЧа.

- Ну уж точно поступили по справедливости, во всем разобрались, в отличии от … этих современных. – ответил