Поэтому мы с мужчиной за весь день в дороге лишь на привале обмолвились от силы десятком фраз.

Уже остановившись поздно вечером в одной таверне, построенной прямо у перекреста дорог, мужчина, занеся вещи в мой номер, предупредил, что вечером будет занят, ужин мне принесут, а ранним утром мы снова выдвигаемся в путь. И ушел.

Утром, вместе позавтракав, собрали вещи и сразу отправились дальше. Несколько пошлых шуток, небольшая пикировка взбодрили нас, и мы уткнулись вновь в книги. Правда свою я вскоре отложила, поскольку пейзажи вокруг начали меняться.

Всё чаще встречались растения наподобие кактусов, приспособленные к длительным засухам, трава вокруг выглядела пожухлой и желтоватой, а жара казалось уже невыносимой: солнце палило как в пустыне. И даже легкое платье мне казалось стальной броней.

Также мне постоянно хотелось пить. Во рту было сухо. И пока я потела и молча страдала, мужчина прекрасно себя чувствовал. На его светло-голубой рубашке не было ни единого пятна пота. И это раздражало.

Заметив, что я тяжело вздыхаю, Дарахар закрыл книгу, обернулся, смерил меня долгим взглядом:

— Надо нам с тобой кое-куда заехать.

— Кое-куда? — я опять приложилась к бутылке с водой и поправила широкополую шляпку.

— Да. Вечером мы приедем в город, надо будет зайти в магазин.

То, как он это сказал, подразумевало, что в споре я уже, даже не вступая в него, проиграла, поэтому благоразумно промолчала. Ну и пусть. Лично я его тратить деньги не заставляю. Это только его желание. А потом, встав на ноги, я смогу вернуть все свои долги.

Решив всё для себя и заняв такую позицию, я молча зашла в магазин, когда мы приехали в город. И с огромной благодарностью приняла вещи, которые мы без примерки купили. Потому что это было нечто из невероятно тонких тканей, практически не имевших веса. Значит, мне завтра на таком палящем зное будет куда удобнее и легче в путешествии, чем закованной в корсеты и множество юбок.

Приняв душ, я развернула свертки из магазина, сдержала протяжный стон, удержала даже все мысленные проклятия в адрес мужчины. Разложила на кресле полупрозрачное кимоно и рухнула на кровать лицом в подушку. И, не сдерживаясь, выкричала в нее всё, что скопилось внутри.

А утром, когда Дарахар постучал в дверь, я с гордо поднятой головой, непроницаемым взглядом позволила ему зайти и специально встала в такую позу, чтобы он смог сразу насладиться всем видом.

— До-оброе утро, моё солнце! — с ослепительной улыбкой, уже готовый к пикировке, моим препирательствам и ядовитым комментариям он, влетев в комнату, промурлыкал приветствие. Но, когда он увидел меня, его улыбка медленно стекла с лица, а взгляд потемнел и стал острым.

— Доброе, мой ушастик! Как считаешь, мне идет? — распахнув руки, я покрутилась перед ним, чтобы и со всех сторон он меня разглядел хорошенько.

И, глядя на все мои округлости, которые особенно хорошо просвечивали под яркими лучами солнца из больших окон, под полупрозрачным красным «платьем», он молчал. Я даже волосы убрала наверх, чтобы мужчину ничего не отвлекало.

— Я сейчас, — ещё сильнее нахмурившись, Дарахар, бросив свою сумку на пол, тут же исчез без следа, оставив меня одну. С торжествующей улыбкой на губах.

Сев аккуратно на краешек кресла, закинув ногу на ногу и положив руки на колено, подалась немного вперед, чтобы Дарахар, когда вернётся, первым делом оценил шикарный вырез на «платье».

Кстати! А ведь не только я была сегодня в обновках. На мужчине тоже было кимоно только совсем не прозрачное, а из нормальной шелковой ткани белого цвета. Шею прикрывало что-то вроде платка, который, видимо, использовали не для того, чтобы защитить кожу от солнца, а прикрывать нижнюю часть лица от песка. За спиной у него был тот самый длинный клинок, волосы он снова убрал в высокий хвост… В общем, выглядел крайне привлекательно и чуточку опасно.

Неодобрительно покачав головой из-за своих мыслей, я откинулась на спинку, решив, что с Дарахара на сегодня и так уже достаточно, а мне хватит испытывать его терпение, и просто стала дожидаться его возвращения.

Ждать долго не пришлось — через пару минут он вернулся с белоснежным длинным плащом с капюшоном.

Подав мне руку, молча помог встать, развернул к себе спиной, запаковал в плащ. Продолжая сохранять молчание, взял наши вещи и стремительно покинул в комнату.

Пришлось прыгать вприпрыжку, скакать через ступеньку, чтобы поспеть за мужчиной и не отстать.

— Через два часа мы окажемся в Великой пустыне. Если повезет, завтра к полудню мы преодолеем этот самый сложный для нас отрезок пути… — произнес, замерев перед бьющим копытом ориликом, и, усаживая меня на Раха, добавил ещё более мрачно: — Правда, что-то в удачу я уже совсем не верю…

— Что загадывать наперед? Просто будем надеяться, что всё пройдет благополучно, — усевшись поудобнее, я начала поправлять плащ, и один край соскользнул по гладкой ткани платья, демонстрируя мужчине мою правую половину тела под полупрозрачной вуалью.

— Да, не верю… Просто положусь в этот раз на надежду…

Дарахар взлетел в седло, и Рах тут же сорвался с места, неся нас по пока ещё пустынным улочкам небольшого городишки в сторону Великой пустыни.

А я, приобняв мужчину одной рукой за талию, сидела, и почему-то мои мысли занимало, что он имел в виду своей последней фразой: надежду или всё-таки Надежду…