К счастью, на этом моменте он просыпался. То, что было потом, вспоминать не хотелось даже спустя годы. Он и не вспоминал. До встречи с человеком из прошлого. Тогда в парке он её не узнал.

Молча прошёл мимо, когда какая-то бродяжка в обносках попросила денег. А она со злостью бросила в след, что он такой же бездушный эгоист, как и отец.

Поскольку Дрогайризов в Сайгоросе знали многие и иллюзий на счёт главы рода и его младшего брата не питали, Клайверда эти слова не удивили. Он даже не обратил бы на них внимания, если бы в брошенной фазе не сквозила слишком явная личная обида, а голос и облик женщины не казались неуловимо знакомыми. Особенно глаза необычного сневато-фиалкового цвета. Кажется, у горничной его матери были такие же.

- Мы знакомы? - уточнил он, остановившись, и по наитию назвал всплывшее в памяти имя: - Джайгал?

- Надо же, вспомнил, а ведь совсем мальчишкой был, - хмыкнула она с кривой, но довольной усмешкой. - Так что насчёт денег?

- Ты жива? Я думал, как и другие, погибла в том пожаре. - Клайверд разглядывал «призрак из прошлого», не скрывая удивления. Если это, действительно, была Джайгал, жизнь её сильно потрепала. Засаленные тёмные волосы, прежде уложенные в идеальную причёску, висели неопрятными лохмами, кожа загрубела и была тёмной от загара, одежда напоминала какое-то бесформенное рубище.

- Меня в тот вечер не было. Друга навестить ходила.

- Повезло, значит, - порывшись в карманах, Клайверд передал женщине найденные монеты, торопясь поскорее от неё отделаться. Общение с кем-то, имеющим тесное отношение к прошлому, которое хотелось забыть, напрягало. - Вот, возьми. Это всё, что у меня с собой есть. И впредь… Я в курсе, что мой отец был не самым замечательным человеком, но не стоит кричать об этом на каждом углу. Умерших грязью не поливают, они ведь не могут ответить.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но Джайгал вдруг заявила:

- Причём тут умершие? Я родного отца имела в виду, а он и сейчас живее всех живых.

- Что?

Нет, новостью её слова не стали. Дядя не скрывал, что мать обманом вынудила его брата жениться на ней, уже будучи беременной от другого мужчины. Однажды муж узнал об этом, и начались бесконечные скандалы, нередко заканчивающиеся причиняющими боль заклятьями или просто рукоприкладством. Шрамы на его спине - тоже результат гнева и разочарования отца.

Это знали немногие. Но прислуга, работающая в семье очень давно, как Джайгал, могла быть в курсе.

- И кто же мой родной отец? - с заметной ноткой угрозы в голосе спросил Клайверд. Семейные тайны должны оставаться тайнами, но узнать правду хотелось.

Дядя в ответ на такой вопрос обычно отмалчивался, либо говорил, что это какой-нибудь простолюдин, не заслуживающий внимания. А потом, непременно, напоминал, что трагедия, случившаяся в их семье - результат коварства его матери, и что женщины - источник всех проблем.

- Но у тебя больше ничего нет, так что разговор не склеится, - нахально улыбнулась Джайгал и не спеша направилась в противоположную сторону.

В другое время он не позволил бы ей уйти просто так, но сейчас на разговоры не было времени.

- Где тебя найти? - спросил вслед.

Она назвала известное место на городской набережной, где располагался небольшой ремесленный рынок. Бедняки продавали там товары ручного производства - от кожаных ремней и деревянных гребней до собственноручно сшитой одежды. А бродяги и мелкие воришки нередко сбывали краденое.

Наверное, нужно было просто выбросить эту встречу из головы. Ведь женщина явно вымогала деньги и вряд ли располагала какой-то важной информацией. Но Клайверд, взвесив за» и «против», всё же нашёл её на следующий вечер. В его воспоминаниях о том дне было слишком много белых пятен. По сути, из них выпала целая ночь, ведь попав под действие замораживающего заклятия, он почти сразу потерял сознание. Очнулся уже в доме дяди и узнал, что оба родителя погибли в пожаре, вспыхнувшем, скорее всего, в результате их ссоры (видимо, в ход пошли и огненные снаряды), а его спас сторож, получивший сильнейший ожог, обезобразивший лицо. Того сторожа он потом не раз видел в доме дяди, в благодарность взявшего подорвавшего здоровье мужчину на службу.

Но Джайгала, подобревшая и разоткровенничавшаяся после пары крупных монет и нескольких стаканов крепкого вина, заговорила о более раннем прошлом.

- Я у твоей матери работала, ещё когда та в девицах ходила, - захмелев, рассказывала женщина с ностальгией в голосе. - Хорошая она была, только наивная и в людях совсем не разбиралась. Особенно в мужчинах, вот и выбрала не того. И отговаривать бессмысленно было - влюбилась так, что обо всём забыла. По ночам на свидания к нему бегала, вот и добегалась до того, что понесла…

- К кому бегала? Ты его знаешь? - Клайверд ожидал услышать любое имя даже незнакомое и ничего не значащее, но только не то, что прозвучало.

- Ты тоже его прекрасно знаешь, только называешь дядей, а не отцом. Это Тодсон Дрогайриз, - огорошила Джайгала неожиданным заявлением, опрокидывая в себя очередной стакан вина. - Впрочем, он её не бросил, позаботился - навязал в жёны младшему брату и успокоился.

- Чушь! Так и знал, что ты лжёшь! - отмахнулся Клайверд, не скрывая досады.

- А ты проверь, - пьяно хихикнула собеседница. - Знаешь, ведь как это делается.

- И не подумаю! Это просто какой-то пьяный бред! - огрызнулся парень, разозлившись на себя за то, что вообще повёлся на её уловки и пришёл сюда.

- Вижу, от матери тебе тоже кое-что досталось. Она вот также предпочитала не замечать очевидное и верила только в то, что хотела. Они ведь с твоим дядюшкой так и продолжали встречаться, а потом брат узнал об этом, и начался тот кошмар…

Подъезжая к дому (в свободные вечера местным студентам разрешали навещать родных), Клайверд по-прежнему считал слова Джайгалы пьяным бредом, но на дознавательском факультете их учили проверять любую информацию. И он это сделал.

Спустился в ритуальный зал семейного особняка, где располагался родовой алтарь, содержащий частицы крови нескольких поколений членов рода, и замер, сдерживая волнение. Раньше он здесь не бывал, поскольку в ритуалах могли участвовать лишь настоящие Дрогайризы, связанные кровными узами, но теорию знал хорошо.