он и прильнул ко мне с поцелуем. В этот раз жадным, страстным, упоительным, напоминающим ураган, который сминает на своем пути все. Задирав ткань платья, Витины руки нашли мои бедра, Они сжимали тонкую кожу, они не планировали останавливаться.

Я тоже осмелела, стала водить руками по обнаженной спине Вити, наслаждаясь жаром, исходящим от мужского тела. Это было похоже на наваждение, будто кто-то заманивал шагнуть вперед, подставить лицо порыву ветра, отдаться силе течения. И, откровенно говоря, я не планировала сопротивляться.

У Вити была такая теплая кожа. От него исходил вкусный запах лайма, напоминающий лето, солнце, море. Мужские руки хаотично двигались по мне: бедра, талия, плечи, мои скулы. Подушечками пальцев он водил под ухом, вдоль линии волос, затем снова спускался к плечам, словно стремясь достигнуть самого важного органа, скрытого за черным бюстгальтером.

«Я не хочу, чтобы это заканчивалось», – вот и все мысли, которые крутились в моей голове.

И это не закончилось. Это было так нежно, аккуратно, но наполнено страстью. Каждое движение Витиных рук отдавалась во мне искрами. И то, как он стянул с меня платье, как избавился от белья, как опускался ниже, рисуя языком узоры на моем животе. Даже собственные стоны казались теперь чем-то естественно прекрасным, словно дополняли нас обоих, словно именно они были моими словами, согласием переступить границу.

За окном звучали, выстрелы салюта, хотя до боя курантов еще оставалось время, смех и звонкие голоса, кто-то поздравлял друг друга с наступающим праздником. С неба срывались снежинки. Пушистые. Шестилучевые. Они оседали на наш подоконник, словно становясь тайными наблюдателями наших поцелуев.

Витя стянул с себя ремень, откинув его на пол. Пряжка с грохотом встретилась с напольным покрытием, и в эту минуту с моих губ сорвался очередной стон. Я выдохнула, прикусив губу. Сердце пропустило удар. Я задержала дыхание, низ живота заливался новыми, но столь приятными чувствами.

Мое обнаженное тело вибрировало, Витины губы оставляли на нем ожоги. Он взглянул на меня хмельным взглядом, и я осмелилась прошептать:

– Поцелуй меня.

– Ты уже сходишь по мне с ума? – он соблазнительно улыбнулся, даже в приглушенном освещении, исходящем от свечей и экрана телевизора, я заметила ямочки на его щеках.

– Ты так хочешь, чтобы я сказала «да»? – я закрыла глаза, смущаясь нашего короткого диалога.

– Мечтаю с того дня, как впервые тебя поцеловал. Так что мне сделать? – шум простыней, горячее дыхание на моей коже возле скул. Витя был всего в нескольких сантиметрах от моих губ. Я обвила руками его шею, не желая отпускать.

– Хочу, чтобы ты поцеловал меня, – я так и не смогла открыть глаза, мой собственный голос, мое озвученное вслух желание смущали больше того, что я ощущала между ног. Его возбуждение. Его страсть.

– Хоть тысячу раз, – ответил Витя. – Я буду целовать тебя всю жизнь.

Глава 40 - Рита

Мы не успели проснуться, как первого января к Вите в гости заглянули его друзья: Антон с девушкой Юлей. Пришлось быстренько привести себя в порядок, побороть внутреннее смущение, потому что Шестаков просто нагло пожирал меня взглядом. Казалось, ему неважно, есть посторонние в квартире или нет. А уж когда он приобнял меня и стал целовать в шею, мы сидели тогда за столом, обсуждали фильмы, я окончательно покраснела. Потом, конечно, отругала его, но ему хоть бы что. Три раза кивнул и снова принялся лезть обниматься.

Второго числа мы поехали к родителям. Мама накрыла праздничный стол, он ломился от разнообразия блюд: мясо, закуски, салаты, пирожки. Я спросила, не звонил ли отец, но, как выяснилось, он даже не написал банального сообщения вроде тех, которые присылают друг другу родственники под бой курантов. Не сказать, чтобы меня особо задевало его поведение, но маму было немного жаль. Она явно не ожидала такой реакции, думала, что хотя бы ради Матвея папа одумается, сын все-таки. Однако он не одумался.

Зато Олег Николаевич удивил: накупил нам всем подарков, всячески старался поддержать маму и даже предложил ей работу секретарем у себя в офисе на полставки и с хорошей зарплатой. Я была удивлена, а Витя, наоборот, словно ждал, когда в наших жизнях начнется белая полоса. И она, кажется, началась.

Пятого числа я поехала собирать вещи. Сама так решила, Витя не настаивал, пусть и периодически намекал:

– Я тебя никуда не отпущу, – сказал он как-то, когда мы смотрели вместе телевизор в гостиной.

– Мой гардероб – твой гардероб. Больше тебе не нужно возвращаться на ту квартиру, – а это было, когда я запачкала единственную кофту и мне не во что было переодеться.

Безусловно мне было приятно, что Витя не давит, а терпеливо ждет, когда я созрею сама. Поэтому стоило только Шестакову уехать в офис к отцу, как я поспешила на квартиру, чтобы собрать вещи. Думала, быстро разберусь, у меня-то и одежды толком не было, всего два ящика в комоде. Но по итогу набралось аж четыре больших сумки и маленький пакетик с канцелярией. Откровенно говоря, стало немного грустно прощаться с местом, где я прожила пусть и недолго, но то были неплохие деньки. А еще мысленно я задавалась вопросом, куда же делся Димка, вдруг с ним приключилась беда? Вдруг ему нужна помощь? Он так и не ответил на мое поздравление с Новым годом, а на столе в его комнате лежал нетронутый подарок.

Я горестно вздохнула, даже написала записку, чтобы этот вредина позвонил и вообще наконец-то вышел на связь. Оставила ее на самом видном месте, на кухонном столе, и направилась к выходу. У дверей я остановилась, окинула взглядом коридор. В воспоминаниях вспыхнул тот день, когда мы впервые переступили порог этой квартиры с Димой. Он тогда скривил губы и сказал, что здесь слишком мрачно. А мне, наоборот, показалось – отличная атмосфера.

– Надеюсь, ты скоро выйдешь на связь, – прошептала я, вытащив телефон из кармана. Мои смс так и остались без ответа, а номер Люкова был по-прежнему не доступен.

Глава 41 - Дима

12 января

В небольшом помещении цокольного этажа было довольно душно, отопление работало на полную мощность. И как назло окон здесь не было, оставалось только пить воду и периодически выходить на улицу, чтобы не помереть от отсутствия кислорода. И Дима, откровенно говоря, даже радовался, что находился в офисе от силы часа три, остальное время он