Шрифт:
Закладка:
«Аще у монастырей сел не будет, како честному и благородному человеку постричися? — восклицал Иосиф Волоцкий на церковном соборе. — И аще не будет честных старцев, отколе взяти на митрополию или архиепископа, или епископа и на всякие честные власти? А коли не будет честных старцев и благородных, ино в вере будет поколебание…»
Церковный собор, приняв сторону Иосифа Волоцкого, осудил нестяжателей. Стоявший близко к ним ученый-гуманист Максим Грек был приговорен к заточению в Иосифо-Волоколамском монастыре. Здесь же, в стенах этой обители, окончил свои дни соратник Нила Сорского Вассиан Косой, отпрыск старинного княжеского рода Патрикеевых, приходившийся внуком великому князю Василию II. Таким образом, в одном монастырском соборе «почили в бозе» два непримиримых врага — идеолог нестяжателей Вассиан и глава иосифлян, поборник церковных прав на землю и крепостных, создатель учения о божественном происхождении царской власти игумен Иосиф Волоцкий. Кстати, теорию «Москва — третий Рим» создал его ученик, монах Филофей.
В начале XVII столетия Иосифо-Волоколамский монастырь оказался в самой гуще борьбы с восставшими под водительством Ивана Болотникова крестьянами. Монастырь помогал Василию Шуйскому и деньгами, и военной силой, и… молитвами, лишь бы царь одолел Болотникова. А когда сам Василий Иванович Шуйский был свергнут и пострижен в монахи, то местом заключения ему избрали все тот же Иосифо-Волоколамский Успенский монастырь.
Поляки осадили этот монастырь-крепость, взяли его и разорили в 1610 году. От этого разгрома монастырь долго не мог оправиться и возродился вновь только при царе Алексее Михайловиче. Были частично восстановлены некоторые древние строения, например Богоявленская трапезная церковь 1504 года, — возведены новые здания и возобновлена ограда, великолепное ожерелье шатровых башен над каменными стенами.
Внутри этих стен поныне сохранились три многоглавых храма. Главной вертикалью Иосифо-Волоколамского ансамбля была колокольня, одно из прекраснейших высотных зданий древней Руси, прямой прообраз знаменитого кремлевского столпа — Ивана Великого.
Возведенная в восьмидесятых годах XV века, колокольня Иосифо-Волоколамского монастыря была надстроена через два столетия, при Алексее Михайловиче. Ее девять постепенно сужающихся кверху ярусов возносили крест и купол на огромную высоту. В прошлом веке стали замечать, что башня чуть-чуть покосилась, но архитектор К. Тон, обследовав ее могучие фундаменты, вычислил, что колокольне не грозит никакая опасность — она может простоять века, правда, увеличив собою число так называемых «падающих башен», столь редких во всем мире. И простояла бы красавица колокольня века, если бы не фашистское нашествие: в 1941-м ее поднял на воздух… аммонал. Сильно пострадали тогда и другие архитектурные памятники монастыря.
Самые тяжелые повреждения теперь исправлены, остро не хватает лишь колокольни — так сказать, главной дирижерской палочки всего ансамбля. Но даже и без нее он очень красив. Особенно хороши островерхие башни, пятиглавый надвратный храм, гармонически связанный с соседней башней, и главный кубообразный монастырский собор — Успенский, с прекрасным изразцовым поясом.
Все эти сооружения характерны для подмосковного XVII века. Присматриваясь к ним, особенно после знакомства с владимирскими и ростово-ярославскими памятниками, видишь, как бесконечно разнообразны приемы композиции и оформления зданий, как непохожи они друг на друга — по стилистическим особенностям и творческому почерку, и в то же время как своими чертами общности и родства все они сливаются в единое великое национальное зодчество.
Башни и стены Иосифо-Волоколамской обители задумывал мастер Иван Неверов, а возводил другой зодчий — Трофим Игнатьев. О его личности мы знаем мало, но бессмертное его творение, которому мастер отдал восемнадцать лет жизни, сохранилось среди русской лесистой равнины, на озерном берегу. Вот как характеризует, например, Кузнечную башню Иосифо-Волоколамского монастыря один из крупнейших современных знатоков русской архитектуры, профессор Михаил Андреевич Ильин:
«По изяществу своего многоярусного силуэта, обработке рустами колонок и украшению многоцветными изразцами Кузнечная башня превосходит не только созданное одновременно с нею завершение Боровицкой башни Московского Кремля, но и более позднюю башню Сюмбеки в Казани».
Поездка в Теряеву слободу много обещает тому, кто хочет повнимательнее прислушаться к древнерусскому каменному сказу, изучить редкий по цельности замысла ансамбль. Его архитектура порадует самый взыскательный глаз, если пройти не спеша вдоль монастырских стен.
Они тянутся примерно с километр, образуя замкнутый многоугольник. Мерный ритм этих стен перебивают стремительные взлеты башен. Сохранилось восемь (из девяти), и ни одна в точности не повторяет другую. Разница не только в отделке, но и в архитектурном типе: с восточной стороны башни круглые, типа столпа; с западной — ярусные (такой была некогда и колокольня), их нарастание ввысь идет ступенями, ярусами.
На восточной стене, начиная с северного угла, стоят башни — Безымянная, Никольская, Мироносицкая (или Воскресенская); юго-восточный угол украшен Петровской башней, а вдоль западных прясел расположены самые интересные башни — цилиндрическая Старицкая, квадратная в плане Германова (она служила местом заключения знатных узников) и ярусная Кузнечная.
Обойдешь эти стены, любуясь и старинными запущенными прудами, где некогда монахи откармливали карпов, — и подумаешь, что не только в пропорциях объемов и красоте узоров заключается тонкий художественный расчет Трофима Игнатьева. Поражает знание перспективы, умение с непогрешимой точностью угадывать и предусматривать тайны светотени.
Уже в послевоенные годы, во время реставрационных работ, группа преподавателей и студентов Московского архитектурного института сделала точные обмеры, сняла планы и зарисовала здания ансамбля. Обмеры показали, как свободно владели древнерусские мастера всеми средствами художественной выразительности.
Например, во всех башнях применен прием постепенного, незаметного глазу сужения объемов по вертикали. Введена сложная система «оптических» поправок, чтобы усилить динамизм этой архитектуры, ее устремленность вверх. Даже машикули, то есть навесные бойницы, сужены кверху — верхняя часть прорези обязательно уже, чем нижняя, и в целом эффект взлета достигается полностью. Этому помогает и весь декор башен.
Вовсе отсутствует в этом зодчестве принцип строгой симметрии, математической правильности. Начинавший строительство Иван Неверов и осуществивший постройку до конца Трофим Игнатьев пренебрегли слишком легкими возможностями трафаретных решений, повторяемости деталей. Каждая часть ансамбля решена свободно, по-своему. Принцип симметрии здесь уступил место принципу гармонии, равновесия масс и объемов, при вполне свободной композиции их. Это и создает ощущение жизненности, вольности. А самое главное — это безошибочное ощущение слитности всех строений воедино. Ни одно здание не мыслится вне ансамбля, вопреки ему и природе…
На пути к Волоколамску минуешь и знаменитый Новый Иерусалим, бывший Воскресенский монастырь на Истре, любимейшее детище патриарха Никона, здесь и погребенного. Монастырь тоже был разрушен осенью 1941 года, но
