в их судьбе. А может, для него они как ценный ресурс? Пока он во многом от них зависит. Марк мог думать что угодно, но на уровне физиологии он — ещё ребёнок и иногда некоторые эмоции гипертрофированы. Излишняя слезливость, привязанность, местами даже инфантильность. Что будет, когда он повзрослеет? Это всё разрушится, и холодный расчёт всё вытеснит?

Он поднялся по лестнице к себе на чердак. Найша и Лавия убирали со стола, ребята вышли подышать свежим воздухом. Марк смотрел на них в окно. Кор что-то объяснял Муру, а тот лишь кивал, рассеянно слушая. Беф учил Мика апперкоту, медленно показывая траекторию удара. Снег ещё оставался в тёмных местах, медленно уходя под землю. Чувствовалось, что скоро всё забьётся жизнью и вытеснит серую угрюмость и зимний сон.

Ближе к одиннадцати все разбрелись по своим углам. Настала тишина. Марк лежал в кровати и смотрел в потолок, выставив руку вперёд. Старые настенные часы медленно двигали стрелки. Внизу он чувствовал себя увереннее, а сейчас мерзкая тень сомнения нашёптывала гадости. Зависеть от воли случая тяжко. Сидеть и ждать. Но как-то же люди живут? Взять те же стихийные бедствия — сколько ни готовься к ним, всё равно будут жертвы и разрушения. А те, кто живут в пустыне? В вечных песках, растворяясь в духоте палящего солнца, приняв свою судьбу, смирившись, отказавшись обуздать природу и подстроившись под правила, не рассматривая её как врага.

Нужно ли ему ассимилироваться, отказавшись от прошлого «я», подобно восточным народам, признать, что он — маленькая песчинка и ни на что не влияет?

Он не мог позволить себе дурман религии, соблазнительно протягивающий руку. Нет уж, спасибо. Свои проблемы он решит разумом. Марк повернулся на бок. Когда-то он читал книгу про учёного, который заблудился в пустыне, разыскивая определённый вид мух, живущий в песках, и был вынужден ночью остановиться в небольшой деревушке.

Проснувшись, он обнаружил себя в доме на дне ямы, в которую ветром сдувало песок, а у обрыва была сама деревня. Вместе с ним жила женщина, и обоих заставляли бесконечно копать песок лопатами и паковать в бидоны, иначе деревню внизу засыплет. Можно сказать, они были как рабы. Каждый день приезжал пикап и забирал этот песок, поднимая наверх верёвками. Их обеспечивали едой и водой. Сил хватало лишь на копку.

Проклятый песок был везде: сыпался через потолок, подтачивал постройку, гноил доски, залезал в глаза, в рот, натирал вспотевшую кожу. И в этом аду повседневности они работали, бессмысленно копая день за днём. Это стало их рутиной. Женщина была образцом смирения, а вот мужчина не сдавался и пытался бороться со стихией. Он пробовал бунтовать — его лишили воды. Пробовал сбегать — его ловили и возвращали назад. Никакие переговоры, угрозы и обещания не помогали.

В конце концов, он частично сдался и принял тот факт, что копка песка ничем не отличается от его повседневности наверху, суть одна и та же. Была и последняя надежда. Он вкопал бочку без дна и сделал из неё ловушку для ворон. Мужчина хотел с ней отправить письмо, привязанное к лапке, но шли дни, а вороны никак не реагировали. Однако, в один день на дне бочки начала медленно набираться вода, вытягиваемая песком из подводного источника. У него появилось оружие против деревенских.

Вскоре женщина забеременела. Мужчина продолжал готовиться к забастовке, усердно работая, но изменения в мышлении уже сильно коснулись его сознания. Когда у женщины случился выкидыш, и деревенские на верёвках подняли её наверх, они забыли убрать деревянную лестницу и уехали. Не веря своим глазам, мужчина поднялся, но потом вспомнил, что забыл свои вещи, вернулся и больше никогда не покидал ямы.

Так восточное начало в нём вытеснило европейское. Возможно, и ему стоит задуматься о таком исходе. Принять своё существование не как что-то исключительное, а как часть грандиозного…

Счётчик маны обновился на двадцать девять. Марк вскочил с кровати. Да! Тишину прорезал матерный вопль.

— Гург! — возмущённо крикнула снизу Лавия.

— Простите, матушка, — радостно ответил Марк.

К нему уже бежали снизу ребята. Оказывается, никто не спал. Все ждали двенадцати и сейчас набились в его комнату, поздравляя и хлопая по плечу. На хер это всё.

Не будет он бесконечно копать песок. На хер репетиторство дворянских уродов ради связей. Не любил он мелких капризных утырков. Кроме тех, что сейчас у него в комнате. Найша сжала его в объятиях. На хер пустыню, всех богов и отрицание собственного «я». Есть только сиськ… то есть разум и воля!

* * *

Чуть больше, чем через месяц, Марк добрал тридцать маны и мог с полной уверенностью сказать — оквимы не будет. До тридцати лет он свободен в своём развитии.

За это время он набросал чертёж первой версии протеза, а также копии рисунков ноги. Он — не механик и не биоинженер, но хотел показать Вайзу первые успехи. Это только наброски, и были сомнения, что первый прототип выйдет хорошим.

Кроме того, он активно размышлял, как улучшить их финансовое положение. Нужен капитал. Первое, что приходило в голову — это торговля едой. То, что было в его мире, а здесь в новинку. Не особо затратное по ресурсам, массовое.

Марк вышел во двор разогнать кровь. Нога перестала болеть. Он полностью восстановился как морально, так и физически. Запрыгнув на перекладину, он выполнил разминочный подход подтягиваний. Недалеко на лавочке сидел дед Мио и пыхтел вонючим дымом. Лавия с тряпками через плечо развешивала бельё сушиться. Они о чём-то мирно болтали. Марк уже дрыгался на брусьях. Потом — отжимания, приседания и так по кругу. Сделав пять кругов, он добил всё это прокачкой пресса.

В этом мире он ни разу не видел макароны, но это не фастфуд. Для производства нужны будут вложения. Также нужна пища, что не готовится на подсолнечном масле — его ещё не изобрели. Вот блин.

Марк разделся до трусов и вылил на себя воду из ватербола. Погода ещё прохладная, закаливание лишним не будет. Тут до него дошло, что ремень с кристаллом был далековато. Нужно ещё придумать запасной аксессуар, что будет вмонтирован в его тело. Может, серёжка?

Смыв пот, Марк вытерся полотенцем и переоделся. Из дешёвой рабочей силы дома был только Мур. Остальные братья куда-то ушли втроём.

— Пойдём пройдёмся кое-куда. Нужна твоя помощь.

Нелюдимый подросток лениво посмотрел на него с такой тоской, что Марку пришлось повторять просьбу.

— Да-да, давай быстрей.

Закатив глаза, Мур встал с кровати и медленно собирал валяющуюся одежду.

— На улице